Земные наши заботы

хотел в город «умотать», — вроде бы и без натуги люди работают, а так, между

прочим. Пятнадцать дней — и нет зерновых, убрали до колоса. За восемь —

десять дней со льном управляемся, а его у нас полтыщи гектаров. Две недели —

и картошка вся выкопана, хоть и не шутка — двести двадцать пять гектаров ее.

С кормами тоже... и солому, и сено подборщик в кирпичики прессует и

связывает. Зимой не надо ни дергать, ни резать тот стог — бери с краю

сколько надо кирпичиков и — вся забота. Или силос тот же... На улице вон

дожди льют, а нам и горя мало, косим да возим, потому что дороги есть. А на

ферме?.. Как на заводе хорошем — чистота и порядок, с любым образованием

идти туда не стыдно. Наоборот, гордятся люди: в тепле, по часам, без авралов

и сверхурочных. А было... в грязи и день и ночь, и конца-края, просвета не

видно...

Он вспоминал, как надумал от этой беспросветности в края иные податься,

как к председателю за справкой пошел, а я пытался понять: что же положило

предел этому уходу? Что привлекает молодежь сейчас? Ведь в колхозе, этом

типично нечерноземном хозяйстве, давно забывшем о шефской помощи горожан

(сами помогают соседям!), сегодня нет нужды ни в механизаторах, ни в

животноводах, ни в полеводах — хватает! И хватает не с горем пополам, а, как

говорится, есть столько, сколько нужно. При этом работают не старички (хотя

и они в страду без дела не сидят), а молодой и здоровый народ, которому

выходить на пенсию не раньше как к концу нынешнего века.

А мучили меня эти вопросы вот почему. Совсем недавно я был в «Красном

добровольце», в хозяйстве, известном далеко за пределами Смоленщины. И

известность эта вполне заслуженная. По большинству производственных

показателей колхоз не просто опередил многих, в том числе и Лучесу, он

достиг почти предельных на сегодняшний день высот. Но вместе с этим, как ни

странно и горько, и другой предел четко наметился. Завтра, если даже не все,

а половина колхозников пенсионного возраста не выйдут в поле и на ферму —

закричит председатель «караул»: коровы останутся недоенными, нива окажется

без хозяйских рук.

Знает это председатель. Знает и все мучительнее задумывается: что, где,

когда он упустил?

Со стороны пока еще не замечают этой тревоги в председательской душе:

мол, о чем тревожиться, если хозяйство в зените славы. Но от этого еще горше

ему. Не мог и я успокоиться: ведь не в плохом хозяйстве, не у председателя-

недотепы или грубияна все это случилось.

Вот и поехал в Лучесу, где совсем иная картина. Сидим с Сергеем

Ивановичем. Он в прошлое мыслями перенесся: оттуда, из прошлого, надо

начинать, потому что вдруг ничего не делается, а уж успех наскоком и вовсе

не достигается.

— Во-первых, мы не опоздали с благоустройством села. И не ждали, когда

нам кто-то что-то сделает, — свою строительную бригаду сколотили. Пусть и

немного, но десять — двенадцать домиков в год она нам ставила и сегодня

продолжает ставить. Неплохо, правда же? А понадейся мы на дядю-подрядчика,

может быть, тоже без молодежи остались бы...

— А может, первенствующую роль тут все же сыграли производственные

условия? Когда упорядочен труд и отдых человека, когда работа ему нравится,

то уж с бытовыми неудобствами он легче мирится, да и устранить их в его

силах: дом свой он сам сделает, построит или перестроит...

— Я говорю не только о доме. Мы начинали с жилья и всего того, что в

деревне нужно: детский сад, школа с интернатом, магазин, а чтобы на улицах в

грязи не утопать, дороги прокладывали... Но одновременно с этим и

производство устраивали: сначала на машинном дворе избавились от грязи, на

фермах порядок навели, к производственным участкам повели дороги. Это

повышало нам и эффективность производства, и его культуру. А главное,

человеку легче работалось, а значит, и жилось все веселее. Сделали это —

наметили и сделали другое.

— Всюду так, в любом хозяйстве что-то делается, улучшается, — нарочно

обобщал я, чтобы не догадался председатель, о каком колхозе речь веду. Не

хотелось, чтобы тут что-то личное примешивалось, да и ни к чему собеседника

в неловкое положение ставить, понуждать его на сравнение своего хозяйства с

хозяйством коллеги и товарища.

— Конечно, и делается, и улучшается... — Сергей Иванович задумался.

Посмотрел на меня: мол, и я тебя изучаю, друг ты мой заезжий, в суть дела

хочешь вникнуть или ждешь, чтобы я в поддавки с тобой поиграл? И такие

встречаются среди вашего брата...

И отшутился:

— Значит, скоро в передовые все вырвутся.

— Без молодых-то сил?

Согнал улыбку председатель, пошел по кабинету к двери и обратно.

— Дело не в постройках... — Продумано, все у него было продумано. — У