Зенит Левиафана. Книга 2

Во многих местах стены прогнулись внутрь или наоборот — выгнулись наружу, пол тоже давно потерял равномерность структуры, не раз им приходилось обходить провалы и разломы. Карн опасался внедряться своим сознанием в инфраструктуру корабля, но постоянно искал сигналы, подобные тем, которые излучали имплантаты гавменнескеров. Несколько раз он улавливал нечто похожее, но это были лишь призраки увядающих технологий, некогда чудесных машин, что давно отжили свое и хотели спокойно умереть в тишине и покое под многометровым слоем воды и стали.

Они спустились на этаж ниже по скрипящей винтовой лестнице. Карн повел их дальше через коридоры и помещения, заполненные навеки погасшими пультами управления, разбитыми сенсорными экранами и другими объектами, назначение которых Мидас не смог определить. Фригийский царь никогда не видел ничего подобного, подлодка действительно пугала его и Карн был прав — она жила. Он ощущал ее сбивчивое глубокое дыхание, стены буквально сходились и расходились перед ним, он чуял ее потаенную злобу, но вместе с тем и бессилие, ибо без команды даже самый великолепный корабль — ничто.

Они спустились еще на один уровень и неожиданно перемигивающаяся лампа прямо перед ними взорвалась с ослепительной вспышкой и гулким хлопком, который в замкнутом пространстве ударил по ушам точно раскат грома, запертого в коробку. Воины мгновенно заняли боевые стойки.

— Это не корабль, — низко прорычал Сван. — Это истый Хельхейм, говорю вам! Гавменнескеры оказались посланцами мира скорби!

— Закрой рот! — шикнул на него Акке, который боялся не меньше, однако всеми силами старался не растерять остатки духа. — Если это и посланцы Хель, то у них, как ты сам видел, тоже идет кровь. А это значит…

— Тихо, — прошипел Карн и капитан тут же замолчал. Мидас невольно улыбнулся, не в первый раз подмечая, что в критической ситуации парень рефлекторно говорит как бог и простые смертные мгновенно подчиняются его воле. Нужно сказать, что сам фригийский царь не сразу научился этому трюку.

— К стенам! — скомандовал парень, тут же подавая наглядный пример и что есть силы вжимаясь в ближайшую переборку. Воины отреагировали вовремя, особенно — Акке, который успел прильнуть к стене прежде, чем пуля прошла буквально перед его носом. Теперь уже все поняли, что их первое впечатление было ошибочным — лампа взорвалась не сама по себе, это был выстрел.

— Он впереди по коридору, — быстро проговорил Карн, сползая ближе к полу. — Там небольшое помещение, он за углом.

— Один? — уточнил Мидас, уже готовый рвануться к ближайшей нише в стене, которыми на их удачу изобиловал раскинувшийся впереди коридор.

— Да, — выдохнул Карн. — Давай!

Они вскочили на ноги одновременно, будто прочитав мысли друг друга. Мидас рванулся к следующему укрытию, низко пригнувшись, а Карн метнул секиру прямо по коридору в полумрак. Он не рассчитывал попасть — до противника было почти двадцать метров, а точно метнуть топор на такое расстояние в боевой ситуации с учетом практически нулевой видимости просто не возможно. И это даже если опустить тот факт, что Карн не мог нормально прицелится в отсутствии физического зрения.

Что касается энергетического спектра, то засевший у края коридора гавменнескер выглядел черно-алым размытым пятном, которое практически терялось на фоне окружающего пространства, пронизанного всеми оттенками тех же самых цветов.

Однако бросок сделал главное — он спугнул существо, высунувшееся из укрытия для очередного выстрела, и оно не сумело как следует прицелиться, стрельнув наугад. Пуля ударила в потолок коридора, пробив трубу, из которой во все стороны хлестнул поток тонкодисперсного пара. Мидас тут же воспользовался этим и ринулся к следующей нише, вдвое сокращая расстояние до гавменнескера.

Карн тут же выхватил вторую секиру и метнул ее, завеса из пара не мешала ему, чего нельзя было сказать о гавменнескере, стремительно терявшем все свои преимущества. Подбежавший Акке, встал перед парнем, выставив перед собой щит. Сван вприпрыжку двинулся по следам Мидаса, который, судя по звукам, уже настиг врага. Раздался выстрел, потом гулкий удар, еще один, а за ним последовало глухое бульканье и протяжный стон.

Когда они подошли к Мидасу, древний бог стоял над поверженным врагом, широко расставив ноги и тяжело дыша. Он пробежал всего два десятка метров, но его мучила отдышка, и Карн хорошо понимал почему — в окружающем воздухе было мало кислорода, регенерационные системы корабля работали на пределе мощности, половина вышла из строя, а оставшиеся едва справлялись, обеспечивая пригодной для дыхания смесью столь невероятные площади.

Фригийский царь нагнулся и подобрал оброненный гавменнескером карабин, проверил магазин и патронник, а потом со злобой отбросил опустошенное оружие прочь. Существо на полу дергалось и что-то лепетало на непонятном языке, держась за разбитую голову. Карн наклонился к нему и замер на несколько мгновений.

— Этот по-нашему не может, что ли? — резонно поинтересовался Акке.