Зеркала

— Потом я поняла, что вода — это зеркало. Я помнила о маяках, — я посмотрела на Кондора. Тот сохранял непроницаемость. Ощущение чужого вторжения в голову не отпускало, наоборот, я начинала подозревать, что оно не примерещилось. — То, что ты говорил о пентаграмме в своем кабинете. Я думала, что смогу пробиться к тебе, и… стоило об этом подумать, как то существо оскалилось… Или улыбнулось. Словно догадалось, о чем я думаю. Оно не смогло меня удержать, только оцарапало, когда я падала. Только вот упала я в воду, в холодную воду, грязную, полную ледяного крошева, и… течение утянуло меня…

Кондор тяжело вздохнул, плавно подошел ко мне и, присев на подлокотник кресла, выдал мне невесть откуда взявшийся в его руках белый носовой платок.

— Если тебя это хоть сколько-то утешит, мелкая, то ты на редкость сообразительна, — сказал маг, погладив меня по волосам. Неожиданная ласка в его голосе удивила и заставила в изумлении обернуться в сторону чародея. Тот, впрочем, на меня уже не смотрел. — Что теперь скажешь, Сильвия?

— Что вы пользуетесь своей силой с благими целями, милорд, забывая о благости средств, — фэйри сощурилась на Кондора, как недовольная кошка.

Я всхлипнула.

— Есть моменты, — маг положил руку мне на плечо и слегка сжал, — когда милосердие заключается в том, чтобы выбрать наиболее действенное средство из доступных, а не наиболее… щадящее, — он заправил прядь волос мне за ухо. — Прости.

Я увернулась, согнулась пополам и обхватила руками колени, спрятав лицо. Не нужно быть сведущим, чтобы сложить два и два и сделать нужные выводы: ко мне только что применили магию, не слишком приятную, пусть и эффективную, и хотя это было для моего же блага, ощущение беспомощности перед чужой волей выворачивало. Пальцы крепко, до боли в суставах сжали платок. Чуть отросшие ногти вонзились в ладонь.

Это как в детстве, думала я, стараясь не плакать и кусая губы, когда хочется покричать, топнуть ножкой, заставить мир играть по твоим правилам, воззвать к совести родителей, надеясь, что твои слезы их разжалобят. А родители щурятся, закрывают дверь твоей комнаты и не отдают телефон, потому что не верят твоим новым друзьям. И ты ничего не докажешь.

— Сильвия, будь добра, — Кондор оставался крайне спокойным, по крайней мере, его голос не выдавал никаких лишних эмоций. — Оставь нас. И распорядись насчет чая в моей гостиной. И принеси Мари ее одежду, а то, боюсь, в моей рубашке леди крайне некомфортно будет мной командовать.

Она ничего не ответила, я услышала только шелест платья, отдаляющийся в сторону. Скрипа двери, щелчка поворачиваемой ручки не было.

Мы остались одни.

— Ты можешь избить меня веером при случае, — сказал маг. Он переместился и теперь опять сидел на полу, прямо передо мной. Я прятала лицо, демонстрируя свою обиду. — Эй, мелкая, — Кондор аккуратно, но крепко взял меня за запястья, разводя мои руки в стороны, — я не буду врать, что не хотел ничего такого делать, но… Это действенно. Ну, посмотри на меня! — он одобрительно кивнул, когда я, наконец, соизволила поднять взгляд от своих колен, укутанных пледом. — Я обещал, что не причиню тебе вреда. Даже если бы захотел… не смогу. Магия и моя совесть не позволят, и я не знаю, что из этого первостепенно.

— Конечно, — я шмыгнула носом. — Совесть вполне позволила тебе… копаться у меня в голове… или что ты там…

— У меня не было выбора, — ответил Кондор, проводя кончиками пальцев по моей щеке. — Нужно было как-то подстегнуть твою память, для твоего же блага, ну… О, женщины… — сказал он с раздражением, когда понял, что я снова ухожу в тихую истерику. — Ну, послушай, моя тактичность заканчивается там, где встает вопрос о твоей безопасности, и…

— Тактичность? Ты только что сказал "тактичность"? Серьезно?

Он, кажется, застонал, когда я добавила:

— Тебе не кажется, что тактичность никак не сочетается с тем, что ты залез ко мне в мозги?!

— А тебе не кажется, что ты немного не в том положении, чтобы осуждать мои методы? — холодно спросил маг и зло сощурился. — Что именно во фразах "для твоего же блага" и "вопрос твоей безопасности" было особенно непонятным? Или мне следовало оставить рану на твоей ноге затягиваться естественным путем? Или позволить тебе слечь с пневмонией, которую ты совершенно точно заработала? Это было бы достаточным, чтобы убедить тебя в серьезности ситу…

— Да я вообще не о том! — я осознала, что, кажется, сейчас мы оба друг друга не понимаем. Кондор не понимает, почему я злюсь, а я — почему он ведет себя так… как ведет. — Мне чертовски страшно сейчас, маг. Ваш мир открывается для меня с новых сторон, и я не могу сказать, что они кажутся милыми. А ты добавляешь… ощущения беспомощности, — я сглотнула, потому что это признание далось мне сложно — намного проще злиться на кого-то, чем попытаться найти в себе исток этой злости. Я, кажется, нашла. — Каждый раз, когда демонстрируешь мне, насколько я уязвима перед тобой.