Зеркальный лабиринт

Я потеряла к ним интерес, посмотрела на небо, в которое упирались макушки многоэтажных домов. Чуть впереди, разрушая линию плоских крыш, торчала тонкая, как игла, башня с узкими оконцами и развевающимся на самой макушке флагом. Я прищурилась и прикрыла ладонью глаза от солнца. Так и есть – вокруг башенки кружились две черные точки. Доул и Сара.

Крылья, это гаджеты предвысшего уровня. Право летать – одно из благ, которое не покупается и не дарится. Только передается по наследству. Рожденный ползать – летать не может.

Автомобиль загрохотал, проезжая границу между мирами. Сторож снова покосился на меня, вытянул руку, потер большим пальцем об указательный и средний, намекая.

– Я не бродяжка, – буркнула едва слышно. – Просто мне не повезло.

Не повезло родиться второй в семье. Той, кому достаются огрызки наследства. Гаджеты, позволяющие проходить в некоторые незначительные миры. Но я никогда не поднимусь в высокие кварталы Крылатого города. Потому что у меня попросту нет крыльев.

Арбуз был мягкий и сочный. Я вгрызалась в него, сплевывала косточки, глотала тающие куски, почти не пережевывая.

– Кушай, кушай, – улыбался Доул и трепал меня ладонью по макушке.

У дизайнеров сегодня выпал счастливый день. Клиенты заплатили вперед, да еще подкинули гаджетов. Видимо, кто-то в предвысшем мире избавился от мусора. А что для предвысших мусор, для нас – золото.

Доул и Сара разложили гаджеты в центре круглого стола и перебирали. В одну кучку складывали на продажу, во вторую – для использования.

Я следила за ними, налегая на арбуз.

Сара взяла блестящее кольцо, внутри которого растекались нитевидные голубоватые линии. Классический недорогой пульсометр. Активированный. Наверняка взломанный. Безделушка, за которую дадут, в лучшем случае, пару центов.

Доул пристроил на предплечье неактивный брелок, с помощью которого можно находить в Сети информацию о поступившей в продажу чистой воде. Штука хорошо уйдет почти за серебряный доллар. Если ее удастся настроить.

– Смотри, сестренка, а это тебе! – Доул протянул гаджет-имплантант бледно-розового цвета. – Допуск в искомый мир.

– У меня уже есть компас.

– Эта штука круче компаса. Посмотри! Плюс уровень к шести кварталам искомого мира. Сможешь прогуляться у зеркальных витрин и поглазеть на гаджеты высшего разряда.

Заманчивое предложение. Я никогда не видела зеркальные витрины. Одноклассник хвастался, что как-то раз его пустили на пять метров от шлагбаума вглубь искомого мира и он, вытянув шею, смог разглядеть собственное отраженье в зеркале. А за отраженьем – уголок гаджета. Чудесного, красивого, высшего гаджета.

Как в кино сходить с имплантантом реалистичности. Жаль, что сейчас такой не достать, а если достанешь, то легально не активируешь – дорого. А у кинотеатров своя система распознавания контрафакта. Так что есть риск остаться без левого глаза. А кому такое понравится?

– Давай, – буркнула я, подумав.

Доул вложил в ладонь бледно-розовый гаджет. Я ощутила его тепло. Сканер в ладони считал код, проверил наличие обновлений, подсказал адреса, где можно быстро и недорого имплантировать гаджет в коленную чашечку. Я, конечно, несовершеннолетняя, но определенные допуски имела. Тем более, что в наших кривых мирах мало кто следил за соблюдением правил детского лицензирования.

Доул и Сара продолжили разбирать гаджеты. Бесполезных было, конечно, больше, чем полезных. Но кучка, которую можно продать, росла. Заработанных центов хватит на неделю нормальной жизни. А Доул еще и откладывал, чтобы через пару десятилетий перебраться в мир лучше нашего. Старый папин дом тогда достанется мне.

Я доела арбуз и выскользнула на улицу.

Подступал вязкий, душный вечер. Тени клубились в углах, а в тенях сверкали гаджетами привычные кривому миру бродяги, наркоманы, насильники. Почти каждого мы знали в лицо, но старались не поворачиваться к ним спиной.

Кварталы кривого мира – паутина узких улочек, грязных, темных, запутанных. Оказавшись здесь впервые, можно исчезнуть навсегда. Сделаешь всего один неверный шаг, и…

Из открытых окон лилась монотонная вечерняя жизнь, вперемешку с ядовитыми запахами пота, гнили, грязи и бледным светом перемигивающихся ламп. Под ногами хлюпало. Сквозь трещины в асфальте росли сорняки, ползли к стенам и цеплялись за выпирающие кирпичи.

Я прошла два квартала, мимо часовни, обогнула группу верующих, собравшихся у дверей Церкви Заката, и оказалась на площади Изогнутых Линий. Здесь всегда горели фонари, потому, что длинные треугольные и многоуровневые крыши закрывали солнце. Двери всевозможных заведений, выстроившихся по кругу и подпирающих друг дружку, не закрывались круглыми сутками.

Встроенный в надбровную кость навигатор показывал две точки гаджет-салонов, открытых в шаговой доступности. Я быстро нашла их вывески среди прочих и направилась к тому, который ближе. Откинула в сторону плотную занавеску, зашла внутрь.