Зеркальный лабиринт

Под ногами был бетон. Серый, с выщерблинами и трещинами, мокрый, местами в лужах плавали грязно-черные куски сажи. Откуда-то сверху нарастал гул. Сначала он был чуть слышен, но постепенно нарастал, становился низким, дребезжащим, неприятным, закрадывающимся в самые потаённые уголки души. Где-то сзади заревела сирена. Такие ревуны применялись в старые времена, когда одна за другой на Земле шли мировые войны. Через какое-то время к этим звукам добавился нарастающий свист. Почти оглохший Малинин с трудом представлял, что ему надо делать прямо сейчас. В душе нарастало чувство обречённости. В этот миг раздался близкий взрыв, бетон под ногами больно ударил в пятки, Малинина подняло и ударило о внезапно возникшую рядом кирпичную стену. Сверху посыпалась штукатурка, пыль заволокла всё вокруг. Где-то вдалеке кричали «Урааааа!». Тело пронзило нестерпимой болью. Сознание было прерывистым. Малинин то ощущал, что его куда-то несут, то он слышал голоса, то снова взрывы. Рядом молодой женский голос совершенно спокойно говорил: «Ничего-ничего, они уже удрали — испугались!». Наконец настала тишина. Малинин лежал на спине и смотрел на небо. Ясное безоблачное небо, глубокое-глубокое и неописуемого голубого цвета. В вышине был виден серебристый самолёт. «Странный силуэт» — мелькнула мысль. Рядом звонкий мальчишечий голос скороговоркой выпалил: «Ишь разлетался, гад. Ну дождёшься, наши ястребки тебя собьют, дай срок».

— Подъём! Хватит бока отлёживать да зубами скрипеть, салага! — Раздался хриплый голос Комбрига.

Малинин скосил глаза и увидел бывшего командира.

— Встречай гостей! — оглушительно гаркнул Комбриг.

Анка редко заходила в комнату мужа после его смерти. Семейной жизни, по большому счёту, не было. Она оставила новобрачного Марта в день свадьбы, когда группу вдруг сорвали по тревоге и вернулась только через месяц. За те полтора года, которые прошли до похищения Марта, они были вместе не больше месяца, если сложить все дни. А потом он исчез. И только спустя почти год Анна со своими ребятами во время очередной операции случайно нашли его в одной из лабораторий, размещённых астероидном поясе в секторе Ипсилон-07. Что за дрянь ему там вкололи — никто так и не смог понять. Что-то, что вызвало аутоиммунный синдром, но не простой. К тому моменту, когда Анна, ставшая уже командиром группы, его вызволила, у Марта уже отнялись ноги и начали отказывать почки. Больше всего он боялся, что эта дрянь заразна окажется. Но Анна, не взирая на его мольбы и протесты, притащила его в Тайцы.

В комнате было прохладно и всё ещё витал в воздухе лёгкий запах лекарств и его туалетной воды. Стол с компьютером у окна, кровать с гидроматрасом, в углу всё ещё стояло инвалидное кресло. Март никогда не любил лишних вещей. Только необходимое. А нужно ему было очень немного.

Толстая тетрадь в тёмной обложке нашлась в верхнем ящике стола. Март пописывал мемуары, но не доверял компьютеру, предпочитая по старинке водить ручкой по бумаге.

«Я не вернулся из боя» — такое название было, почему-то, дано этим записям. Ниже значилось: « Моей жене Анне — с любовью».

'Никогда не испытывал желания писать мемуары. У меня на родине, в отличии от Земли, это просто не принято. А вот земляне — да, просто обожают копаться в чужих воспоминаниях и рассказывать свои.

Хотя когда-то — вёл дневники откровенного содержания, которые потом уничтожил. Потому что всё написанное в один прекрасный день может попасть не в те руки и может быть использовано против тебя. А поскольку забрался я в своё время очень высоко, то острожным следовало быть особенно. Тем более, что мне было, что скрывать…'

Почерк у Марта нельзя было назвать каллиграфическим, но читался вполне легко. Кое-где попадались ошибки. Строго говоря — мемуарами это нельзя было назвать. Это был, скорее, дневник, где воспоминания перемежались с размышлениями и впечатлениями от каких-то событий. Кое-где попадались рисунки и даже стихи.

А ещё Март записывал сны.