Зеркальный лабиринт

Мозг человека удивительный орган. Казалось, ещё чуть-чуть и можно сойти с ума от калейдоскопа внезапных событий. Но чем дальше, тем всё увереннее я себя чувствовал. Понял, что попал в прошлое, только вот в какое? Только тогда шли такие ожесточённые войны, когда раненых было огромное количество, а качество медицины на примитивном уровне — удаление из раны инородных тел, перевязка и выживай дальше сам, за счёт ресурсов организма. Скорее всего — двадцатый или двадцать первый век, самое начало. Вспомнил слова раненого про тридцать восьмой год. Значит Вторая Мировая, или, как её ещё называют здесь, в России, — Великая Отечественная, так как язык общения — русский. Вот с местом расположения госпиталя сложнее. Это, считай, целый европейский континент.

Взгляд зацепился за нацарапанные на боковой стенке сейфе слова. С трудом разбирая в свете лампы буквы я читал: «2-я рота 1-я бригада ополчения. Иванов С. В. — жив»; «Боже милостив, спаси мне грешному»; «Бей фашистских оккупантов!». И поверх всех надписей большими буквами «Гитлер капут!». Нащупав на полу какой-то гвоздь я тоже написал в самом верху, насколько мог дотянуться рукой: «Здесь был Март».

— Так. Санитары, вот этого, этого и в конце ещё троих забирайте и в полуторку. Быстро, у нас десять минут всего на погрузку и машины по дороге жизни на Ладогу пойдут. Да укройте их хорошо, мороз крепкий. — раздался строгий женский голос. Меня подняли и, довольно сильно тряхнув, куда-то понесли. Сознание соскользнуло в спасительную темноту…

Вокруг снова светило солнце. Но меня это совершенно не радовало. Тело было настолько окоченевшим, что встать с парковой скамейки я смог только через полчаса.

— Это же Ленинград!!! Блокада Ленинграда!!! — озарило меня. Середина двадцатого века. Одна из самых заметных и трагических страниц Второй Мировой.

Глава 15 У памяти свои законы. Часть 2

Весь следующий день Анна размышляла об услышанном и прочитанном. И в тире, и в спортивном зале, во время тренировки по рукопашному, и в столовой.

— Что-то ты в последнее время как сама не своя. Хандришь. — сказал Анне Айвор, подсев к ней за столик во время обеда.

— Да, навалилось тут… И Март в последнее время вспоминается. Иногда даже кажется, что он меня зовёт по имени. — ответила Анна.

— В отпуск тебе пора. — участливо сказал заместитель.

— Пора. Завтра иду. А потом, говорят, меня в штаб хотят перевести.

— Усидишь ты в штабе, как же!

— Знаешь, у меня такое чувство, как будто от меня что-то ускользает. Что-то важное, без которого не понять, что происходит. Старею, наверное. — усмехнулась Анна.

— А что происходит? Кроме того, что тебе твой муж чуть ли не на яву видится?

— Да я сама не пойму, в том-то и дело! И история, как оказалось, давняя.

И Анна рассказала ему все последние события.

— Дела. — покрутил головой Айвор.

— И вот кому всё это нужно?

— Значит — надо выяснить — кому. — прихлопнул по столу ладонью Айвор.

— Будет чем в отпуске заняться. — снова усмехнулась Анна.