Зеркальный вор

— Я могу послать весточку Риги, дворецкому Контарини в Сан-Самуэле, — предлагает Анцоло. — Если не ошибаюсь, вы знакомы с сенатором Джакомо Контарини? Очень хорошо. Это пойдет вам на пользу. Риги может перевезти ваши вещи в палаццо и предоставить вам комнату. Поживете у Контарини, пока все не утрясется. Там вам будет безопаснее, чем в Риальто, дотторе. Намного безопаснее.

Гривано кивает.

— Да, — говорит он, — это дельное предложение. Однако не посылайте за Риги до того, как я покину гостиницу. Я хочу разделить внимание сбиров между мной и моим багажом.

— Как пожелаете, дотторе. Но они наверняка обыщут вашу комнату, как только вы отсюда выйдете. И я не смогу им помешать. Я, конечно, попытаюсь предотвратить порчу или похищение вашего имущества, но в лучшем случае мне удастся лишь составить список потерь.

Гривано подходит к окну и, раздвинув шторы, оглядывает с высоты улицу. Толпы людей неспешно перемещаются вдоль торговых заведений. Сегодня еврейский Шаббат, и потому внизу не видать ни одной красной шапки или желтого тюрбана. Напротив входа в «Белый орел» маячит фигура в характерном плаще — парень молодой и крепкий, но, судя по его рассеянному взгляду и беспечной позе, не особо сноровистый. Гривано отпускает край шторы.

— Как думаете, та девчонка рассказала им обо мне? — спрашивает он.

Анцоло размышляет несколько секунд.

— Я пообщался с ней этим утром, — говорит он. — Накормил ее. Она выглядела довольной. Сказала, что вы хорошо с ней обошлись и были щедры. Если она и скажет им что-то про вас, то не сразу. Будет тянуть время, пока не убедится, что вам ее слова уже не смогут навредить. Мало кто ненавидит сбиров сильнее, чем шлюхи, дотторе. К тому же эта девчонка умеет помнить добро.

— Я сожалею, что привел ее сюда, Анцоло.

— Скажите это своему исповеднику, дотторе, но не мне. Если бы я запрещал таким женщинам появляться в моем заведении, я бы уже давно разорился. Так что с моей стороны никаких претензий. А сейчас я должен вас покинуть, дотторе. Пока сбиры здесь, мне нужно быть на виду.

Гривано запирает за ним дверь и прислушивается к шагам, удаляющимся по коридору. Чуть погодя все звуки снаружи перекрывает бой часовых колоколов. Гривано считает удары: сейчас позднее, чем он думал.

А что, если сбиры, замеченные им близ «Минервы», следили не за ним и не за Наркисом, а за Чиотти? Как-никак Чиотти торгует книгами Ноланца, и одно это уже должно вызвать подозрения инквизиции. Однако трудно поверить в то, что вся эта суета затеяна только из-за Ноланца. Тайная миссия Гривано и ересь Ноланца связаны лишь простым совпадением: его присутствием на лекции монаха, посвященной — опять же по случайности — злополучной теме зеркал. И какой бес попутал Тристана выступить с этим предложением?

Тот въедливый сбир проявил особый интерес к зеркалу, сделанному Сереной и Верцелином. Зачем он попросил Гривано его описать? Может, он догадался о его предназначении? Тогда не исключено, что расследование и впрямь направлено против еретиков — или адептов тайного знания. Возможно, дело в очередных трениях между Республикой и Папой, в связи с чем Совет десяти берет на заметку всех магов в городе, предвосхищая всплеск активности инквизиции. Остается надеяться, что власти еще не подозревают о намеченном побеге мастеров-зеркальщиков.

Обиццо до сих пор не оповещен о последних изменениях в плане. Как с ним связаться, при этом не наведя сбиров на его след?

Гривано открывает свой сундук и достает из него письменные принадлежности: перо, два флакона чернил, лист бумаги. Долго сидит за столом, глядя на чистую страницу. Потом встает и снова начинает расхаживать по комнате.

Солнечный луч из щели между шторами сдвигается на дюйм по полу. Гривано подходит к окну и раздвигает шторы, заливая комнату светом, а потом возвращается к сундуку. Извлекает из потайного отделения пачку векселей и шифровальную решетку, прячет их в карманах дублета, а на их место помещает пару эзотерических книг. Сбиры при обыске наверняка вскроют днище сундука — пусть думают, что тайник предназначен для всякой сомнительной литературы. Ящерица отбросила хвост.

Гривано осматривает новый пистолет с кремневым замком, сожалея, что не нашел времени съездить на Лидо и опробовать его в каком-нибудь безлюдном месте. А ведь он планировал это сделать. Теперь придется действовать наобум.

Он оттягивает курок до его фиксации — что требует немалого усилия из-за очень тугой пружины — и вставляет кремень в зажим. Спускает курок: сноп искр и громкий щелчок заставляют его зажмуриться. Резкий запах щекочет ноздри.