Зеркало для никого

– Я хотел сказать, Гель. Большинство привилегированных жителей Красных городов, которым за их заслуги удалось попасть в Зеленый город, оказываются именно в квартале троек. Может потому троек так много.

– Почему тогда вы среди девяток?

– Хороший вопрос, Гель. Я тоже не могу на него ответить.

Леон повернулся ко мне спиной и ушел. Губы у меня горели, отчего-то я чувствовала себя виноватой. Бред какой-то. Я не нарушала никаких школьных правил.

* * *

То, что мы чересчур увлеклись показательной страстью для Зрителей, я осознала, когда поняла, что еще чуть-чуть и мой первый раз по-настоящему случится. И вдруг стало страшно.

– Тео, – пропищала я, и парень откатился по кровати, тяжело дыша. Я видимо какая-то деформированная, раз могу вот так, в последний момент отказать парню, который мне нравится. А он… раз находил в себе силы принять мой отказ. – Спасибо тебе.

Он улегся рядом на живот и страдальчески вздохнул.

– Я сделаю все ради тебя, ведь я тебя люблю, – Кажется, Тео ждал и от меня каких-то слов в ответ, но у меня их не было.

Когда я с Тео сердце мое колотилось как бешенное, мне хотелось обвиться вокруг него змеей и целовать, целовать, целовать. Вот только любовь ли это? Или просто страсть? Для большинства людей это одно и то же. Мой парень прикрыл глаза, сосчитал до десяти, лицо его окаменело, приняв доброжелательное выражение, с которым он обычно не расставался: – Я написал тест на сотню. Хотя должен был получить семьдесят, – Тео явно хотел сказать что-то другое, но передумал. Я рассматривала звездное небо, в которое был превращен потолок его спальни. Звезды двигались согласно воле проектора. Здесь были Большая Медведица, Кассиопея и другие, движущиеся в прихотливом порядке созвездия. Они ярко сияли и свет их отражался на темно-синей простыне, которой я прикрылась, чтобы не сводить Тео с ума.

– Что это значит, Гель?

Я повернулась на бок, подперев рукой голову. Волосы упали на плечи и одеяло, закрывающее грудь.

– Это значит, что, когда ты девятка, ты непогрешим. Поэтому и оценки у тебя будут всегда идеальны. Или почти всегда.

Наши лица были близко, взгляд Тео скользил по моим губам, шее и казалось, он не сразу меня понял.

– Значит, система Рейтингов ошибочна.

– Сложнее, чем мы думаем. Вначале мы работаем на Рейтинг, потом Рейтинг на нас. Видимо, наш с тобой достаточно высок, чтобы нам прощалось… многое, Тео. Нам теперь многое будет прощаться.

– Вот это здорово! – воскликнул Тео, я его восторга по поводу собственной безнаказанности не разделяла.

Я сегодня несколько раз выругалась в разговоре с Амалией, а Рейтинг остался неизменен. А когда я «нечаянно» наступила на ногу Тахире, Рейтинг упал у нее. Будто оценка 9.5 была демаркационной линией, и когда переходишь ее, то сразу переносишься в категорию небожителей. Только меня этот факт не радовал, в отличие от моего парня.

– Красные города не такой уж и ужас. А Рейтинги расставляются неизвестно как. Но мы с тобой поняли, что нужно добраться до высших отметок и тогда есть множество послаблений. Практически свобода. Теперь понятно, почему мой папа так хочет, чтобы я тоже стал Законником.

– Странная это свобода, Тео, – я рассуждала вслух. – Рейтинг определяется не столько нашим поведением, сколько окружением. Поэтому и тройки почти не могут вылезти из своих кварталов. Кажется, это понимает моя мама, она предложила Сандре, девушке, которая носит моего брата, переехать в другой район. Моя мама вообще понимает удивительно много, только не хочет в этом сознаваться.

– Ты такая спокойная… Словно тебя не сносит с ног волна лжи, в которой мы живем.

Я посмотрела на Тео и отвернулась, потому что его глаза сияли восхищением, которого я не заслуживала. Меня же охватило оцепенение. Оно всегда охватывало меня, когда происходило нечто немыслимое. На следующий день после того, как Мист вышла из Зеленого города, я оделась, взяла ее рюкзак, который мне всегда нравился, и пошла в школу. Доктор Петерсон, к которому меня записали родители, пытался вывести меня на чувства, слезы, любые эмоции, но у него не вышло. Конечно же, я плакала, но за закрытыми дверями ванной. Конечно же, испытывала боль от потери сестры, но я никогда и никому не позволяла увидеть всей величины своего горя. А теперь, когда я чуть лучше начала разбираться в том, что представлял из себя наш идеально выверенный мир, я словно утратила способность удивляться.

– Локи сказал, что у меня удивительно устойчивая психика.

Последовал очередной тяжелый вздох Тео. Он уже справился с возбуждением, глаза перестали лихорадочно блестеть, голос был ровен и спокоен:

– И снова Локи. Гель, тебе не кажется, что он подозрительно много о тебе знает? Я бы сейчас вопил от ужаса, если бы какой-то тип в маске сообщал мне факты из моей жизни. Он знает значение твоего имени и имени твоей сестры, он приглашает тебя на свои закрытые выступления.