Зеркало Льюиса Кэрролла

– Господи, мамочка, я сейчас с ужасом подумала, что ничего не знаю о тебе. Как я могла быть такой равнодушной к тебе, к твоим занятиям? Я даже никому не рассказывала, что ты – ученый, даже стыдилась этого, боялась сказать, что ты лаборантом в НИИ работаешь.

– Так лаборантом я стала работать от того, что период такой в стране начался. Ни науке, ни культуре развития не было. Одни деньги стали людей интересовать. А я была влюблена в науку, днями и ночами думала, писала, многим профессорам для их публикаций материалы готовила, так что открытий под моим именем ты нигде не увидишь.

– Ты – моё открытие! – Лина обняла маму и положила голову ей на грудь.

– Ну, вот, это для меня самое главное, а все эти регалии.

– Нет, подожди–ка, с регалиями мы тоже разберёмся. Я понимаю, что вы – дети советского времени – всё на благо страны! А страна вам дулю показала и левые «профессора кислых щей» на этом себе имя, деньги и огромные животы наели!

– Да, мне никакой мировой известности мне не надо, никаких наград и премий, время амбиций ушло. Ты давай, вставай, умывайся и завтракать на кухню. – Перевела она тему. – А я пойду, подогрею завтрак.

Мама вышла из спальни. Лина села и посмотрела на тумбочку возле кровати. На ней стоял стакан воды, лежало две таблетки от похмелья и записка от Эдика:

«Мамочка, вернись к нам!

Мы тебя очень любим!

Бросай пить, запомни: «пьяница-мать – горе в семье»

Вечером буду поздно, детей заберёшь сама.

Целую.»

– «Мамочка, вернись…» – перечитала вслух Лина. – Эдик серьёзно подошёл к этому розыгрышу. Даже семейные фото подделал! – Лина хлопнула в ладоши. – Всё, я поняла! Его друг Семён работает в журнале, он фотограф и делает всякие там коллажи – муляжи, он–то ему и сделал монтаж моих старых фотографий и вуа-ля!

В этот момент послышался голос мамы с кухни:

– Линусик! Завтракать!

Лина машинально вскочила с кровати, а потом шлёпнулась опять.

– Стоп, а как же мама? Эд же не мог опуститься до того, чтобы пригласить на роль моей мамы профессиональную актрису, чтобы она пекла мне блинчики как мама, говорила, думала и даже пахла как моя мама. По крайней мере, это просто жестоко!

– Лина! Ну, что за детский сад? Всё остывает, живо на кухню! – Мама стояла, подбоченись в дверях, и Лине ничего не оставалось делать, как последовать за ней.

На кухне было светло от лучей полуденного солнца. На полу перешёптывались кудрявые тени от листвы могучего вяза под окном. Лина присела на тот же стул, что и вчера в уголке рядом с окном. Мама улыбнулась:

– На своё любимое место?

– Любимое? – удивилась Лина.

– Конечно, ты и дома всегда выбирала самый уютный закуток – и это было только твоё место, никто туда больше не садился.

– У нас? В Староконюшенном?

– Да, люблю это место, – мама вздохнула. – Только вот в последнее время риелторы совсем замучили. Звонят чуть ли не каждый день: «Здравствуйте, Вы не надумали квартирку продавать?» – «Не надумали» – говорю. «Ну, если надумаете, то только к нам!». А одна девица пришла такая наглая, посмотрела на меня и говорит: «Женщина, вам уже много лет, какая вам разница, где свой век доживать, а квартирку продадите – купите себе комнатку, а деткам вашим остальные денежки достанутся». Я аж дар речи потеряла, дверь просто закрыла у неё перед носом.

– Вот твари, – Лина сжала кулак. – Точно с такими же доводами к тебе как тогда три года назад. Но сейчас у них этот номер не пройдет!

– Да что ты, три года назад я про них ещё и не слышала! Это они где-то год как начали бродить. Всех соседей обошли. К Леонидовне с пятого этажа подкатили, а она больная совсем, пенсия низкая, детей нет, так они ей наобещали, что переселят её в новую однокомнатную квартиру немного подальше от центра, там, дескать, поспокойней, да и цены в магазинах пониже. Сказали, что медсестру к ней приставят, будут ей лекарства покупать, продукты носить. Бабка и согласилась, всё подписала. Эти аферисты перед её носом портфелем с деньгами трясли, суммы бешеные называли, говорили, что деньги в банк ей на карточку положат. Леонидовна в банк пришла, а ей там сказали, что сумма на счету в пять раз меньше лежит. Она – к риелторам, а те: «А что вы хотели, бабуля, думаете сколько стоит оплата медсестре, затраты на лекарства и продукты? Мы вам не благотворительная организация и действуем, согласно договору…». Потом там, на пятом этаже, ещё месяца три стучали, гремели, и такое сотворили! Пол крыши разобрали и пентхауз сделали. Оказалось – какой-то банкир сыну квартиру отгрохал, теперь тот на крыше тусовки устраивает, – музыка гремит, девки визжат, словом, сумасшедший дом. Вот так!

– Подожди, как это три года назад такого не было? – уточнила Лина. – Они, сволочи, тогда, перед Новым годом к тебе как мухи приставали, мы ещё с Эдиком на Гоа уехали, я так и не успела с ними разобраться.