Зеркало между нами

Ну я утрирую, разумеется, без последних трех вполне можно обойтись. Просто схема батарейки действительно больше напоминала рецепт ведьминого зелья, с той лишь разницей, что ведьмино зелье хотя бы имеет видимый рациональный смысл.

До сих пор гадаю, как мы вообще не бросили это дело после пары недель мучений и нескольких неудачных попыток.

– Надеюсь, выдержит, – говорит Юджин, помогая мне забраться на стол. – Сейчас садись мне на плечо и цепляйся ногой за решетку.

Решеткой эту хлипкую конструкцию сложно назвать. Скорее каркас для цветочных горшков. Оттолкнувшись от него, я упираюсь руками в верхнюю часть окна и оказываюсь на карнизе, откуда спокойно могу дотянуться до открытой форточки.

– Черт его разберешь, как теперь забраться сюда. Может, стекло выбить?

– Попробуй достать ручку окна с той стороны, – щурится Юджин.

Солнце выжигает татуировки на моих поцарапанных ногах, пока я пропихиваю голову и плечи в узкий проем. Да уж, ногами вперед было бы проще, да и шорты не сползут. Но так хотя бы нет опасений, что голова застрянет в проеме.

Ручка слишком далеко, однако я уже наполовину внутри. Спустя несколько минут кряхтенья и возмущенного бульканья воды в желудке мне удается просочиться на подоконник.

Юджин победно улюлюкает, спрашивая о внутренностях дома, но мне пока некогда ему отвечать.

Мы не ошиблись! Предположить о спешности отъезда хозяев можно было еще по вещам на лужайке, а теперь не осталось вообще никаких сомнений: отсюда бежали, если и захватив что-то, то лишь самое необходимое.

Я очутилась в детской комнате. Здесь у стены стояла наспех застеленная колыбелька в розовых тонах. Да и вообще, судя по количеству розового, комната принадлежала девочке.

– Кира! Ну что там? – изнемогал Юджин, и я показала ему в окно большой палец.

В шкафу осталась детская одежда, вот только из красного там ничего не нашлось. Хозяева не все побросали, а лишь то, что не успели собрать за… такое чувство, что за несколько минут.

Меня опять прожгло острое иррациональное волнение. Не бывает так, чтобы люди срывались и немедленно сваливали из города насовсем, оставляя такое количество нажитого имущества.

Мой наметанный глаз сразу ищет зеркало: здесь оно даже не разбито, а по размерам идеально для того, чтобы я пролезть могла, а Юджин — нет.

Маркером кто-то написал: «Тени могут сливаться, множиться и пугать своей чернотой, но никогда – жить отдельно».

Каких только надписей я не насмотрелась в своих нескончаемых прогулках по заброшкам, но когда встречаешь нечто подобное в РЕАЛЬНО заброшенном городе, воспринимаешь все это совершенно иначе.

Поэтому я переключаюсь на свое отражение.

И без того светлые волосы за две недели выгорели практически добела. А на щеках проступили веснушки. Мое лицо мало кто когда-либо называл красивым. Чаще использовали выражения: смазливая, сосочная и т. д. На самом деле неудивительно, ведь черты у меня как раз под стать этим параметрам: пухлые губы, немного раскосые глаза, курносый нос и веснушки. Много-много веснушек, которых, впрочем, не видно, пока не позагораю как следует. Персонаж из анекдотов про блондинок. Когда-нибудь у меня не будет сложностей с узнаванием собственного отражения в зеркале.

Нетронутыми осталось тут все: от зеркала и одежды до семейных фотографий. К ним-то я и обратилась первым делом.

Да, действительно девочка. Судя по фотографии, еще совсем тугосеря. А еще у нее два старших брата-близнеца, что очень кстати. Ведь у них тоже наверняка есть своя комната с брошенными вещами.

Я вышла на небольшую площадку с лестницей, ведущей вниз, и сразу заметила открытую дверь в другую детскую. Логика не обманула — здесь друг напротив друга стояли две двухъярусные кроватки с рабочими столами снизу. Два простеньких компьютера, две прикроватные тумбочки, один шкаф.

Без сомнения, мы с Юджиным вытянули сегодня счастливый билет. Шкаф остался полон одежды, будто из дома вообще никто не уезжал. Будто семья отправилась на каникулы куда-нибудь в Симеиз, к побережью, и вернется через пару дней.

Именно так выглядит шкаф двух подрастающих братишек: одежда сложена, но не слишком аккуратно, некоторые вещи висят на спинке стула, а часть — в корзине для стирки. Носки и белье в нижних ящиках, все тщательно выглажено и свернуто. Заботливая у них мама.

Как полагается мальчикам в такой небедной семье, одежда яркая и новая. В том числе носки.

Больше того, меня вдруг посещает неприятная мысль, что все это выглядит слишком идеально. Как будто кто-то знал, что мы с Юджиным будем искать красную пару, и специально положил ее сюда. Два носочка скреплены между собой пластиковой палочкой: их даже ни разу не надевали.

– Кира! – голос Юджина заставляет меня подскочить. Я делаю глубокий вдох, поднимаюсь и замираю в оцепенении.

Дверь закрыта, хотя я к ней не прикасалась.

Отсчитываю несколько ударов сердца где-то в горле, а потом осторожно нажимаю на ручку.