Зеркало надежды

И не доверял. Но… что делать? Не скажешь ведь королю в лицо – ваше величество, поведение вашего сына весьма и весьма подозрительно… С чего это его разобрало на сыновнюю любовь? Проверить бы? Вы ж его недавно отчесали поперек шерсти, да еще на свободу его покусились, раньше он месяцами дуться мог, а теперь ластится? Не бывает такого, или бывает, но с причиной. Зачем ему надо прогибаться, что та змея? Почему он так поступает?

Каждый человек – раб своего характера, привычек, суждений, даже друзей и близких. И – каждому человеку свойственны одни поступки и не свойственны другие.

Если человек, к примеру, ненавидел всю жизнь голубей и гонял их, а в одно прекрасное утро вдруг выходит их кормить, либо за ночь он пережил серьезное потрясение, либо семечки отравил. И второе вероятнее.

Добряк не озлобится без причины за один час, скупец не начнет раздавать горстями деньги, а шлюха не станет спать с кем-то бесплатно. Просто так – не станет.

Всему есть причина. И если Барист ее не видит, значит, ему не хватает информации. А потому…

День Барист отработал честь по чести. А вечером направился к департаменту Дознания.

Было, было в столице такое учреждение, и возникло оно совершенно случайно, при отце Остеона. Случилось убийство.

Якобы одна молодая дама сама выпала из открытого окна. Подошла, голова закружилась, ну и… насмерть. На камни темечком. Муж в горе, родные в горе… только горе можно выражать по-разному. Можно молитвами, а можно и делами. Вот любовник дамы и выбрал второе.

Не верил он, что любимая могла выпасть из окна. Именно из этого, именно тогда, еще и случайно, она и к окнам подходить не любила, всю жизнь высоты боялась… ей помогли! Точно!

Уверенность – это хорошо, но мало. Любовник понимал, что даже кинься он королю в ноги, Аррель спросит – где доказательства? Обвинять голословно – за такое и поплатиться можно, головой. Слово любовника против слова мужа и родни…

Скорее любовника, который ничем, кроме ума и красоты, не отличался, на дыбу вздернут, а там уж он в чем хочешь признается. И что оставалось делать?

Не было тогда дознавателей, никак не было. Пришлось ему самому следить, сопоставлять факты, говорить со слугами, стражниками, подкупать, доставать письма…

История оказалась банальна.

У мужа имелась беременная любовница, которая спела песню на тему: «Ах, я не переживу позора, если наш ребенок родится бастардом». Дальше – все просто. Жена изменяет? Разводы не одобряются, и даже если удастся что-то сделать, ребенок не то что родиться – он и вырасти успеет.

Муж решил проблему радикально и ушел бы от ответственности, но любовник не дал. Однажды он прорвался к королю на прием и положил к его ногам все собранные доказательства.

Аррель заинтересовался.

Рассмотрел предложенное, подумал и повелел допросить мужа. Уже с пристрастием и по конкретным эпизодам. Где был, зачем туда ходил, с кем пил…

Все выяснилось быстро, и вдовец отправился на корм шервулям, к печали любовницы и радости мстителя. Но просто так умнику отделаться не удалось, Аррель, недолго думая, предложил юному дворянину учредить департамент Дознания, именно для таких случаев. Подбирать себе людей, учить их, работать. Понятное дело, сразу отдачи не будет. Но даже ребенок не враз делается, а тут новое ремесло осваивать. А надо, мало ли что…

Мало ли кто.

Дворянин, не будь дурак, отказываться не стал и вот уже больше тридцати лет был начальником департамента, который разросся из пары комнат и трех человек в целое учреждение. Большой дом, несколько десятков сотрудников…

Туда Барист и отправился.

Не к начальнику, нет…

К другу.

Плохо Тальфер сходился с людьми, но если уж кого признавал, то доверял безоговорочно. И этот человек мог прийти к нему в любой момент, обратиться с чем угодно, Барист помог бы, не сильно задумываясь. Но для себя Тальфер требовал того же.

Ты – мне, я – тебе, на том и стоим.

* * *

В департамент Барист заходить не хотел, дождался, пока погаснет нужное ему окошечко, и когда человек, закутанный в неприметный серый плащ, вышел из департамента, тихо приказал кучеру ехать следом.

Улицу, вторую…

Потом мужчина в сером развернулся, окинул взглядом карету, улицу, убедился в отсутствии слежки… и в два прыжка оказался внутри экипажа.

Кучер и не дернулся. И не такое бывало…

– Ну привет, Рист.

– И тебе не хворать, Варс, – приветливо отозвался Барист, пожимая руку старому другу.

Варсон Шефар был знаком с Баристом еще с тех времен, когда молодой Тальфер работал у архона. Была там одна неприятная история, и если бы он не помог, позора бы архон не обобрался. Именно Барист настоял тогда на помощи Варсона, именно он потом устроил друга в департамент Дознания, и никто об этом не пожалел – ни Архон, ни Барист, ни Варсон, ни глава департамента.

Шефар не только помог, он еще сохранил все в тайне. Варсон был неглуп, честолюбив, но самое главное – не лишен представлений о порядочности. У него был свой кодекс чести, и Варсон старался его блюсти.