Зеркало Ноя

– Откуда у вас арабские деньги? – не обращая внимания на его слова, проговорил капитан. – Кому вы их везёте? Своим собратьям по исламу?

– Какие арабские деньги?! – почти закричал Григорий. – Это же израильские шекели!

– Тем более! – Капитан нахмурился, но потом, видимо, одумался. – Откуда я знаю, что это израильские деньги? Я их что – раньше видел?!

Он покрутил в руках стошекелевую купюру и, не удержавшись, спросил:

– Это сто… как вы сказали?.. шекелей – они дороже, чем сто долларов или нет?

– Дешевле! – насупился Григорий.

– Ладно, пойдём дальше, – капитан распаковал паспорта и по слогам прочёл написанное английскими буквами слово «Израиль» на синей корочке первого паспорта, затем взял российский и изучал его уже молча, лишь шевелил губами и изредка косился на насупившегося Григория.

– Вот, значит, какая бодяга получается, – наконец, пробормотал он, – что же вы, милейший, нас в заблуждение вводите? Нет, чтобы сразу сказать нашим сотрудникам, мол, так и так, я гражданин Израиля и всё такое, не морочить им голову и не бросаться на них с кулаками… Ведь они у нас ребята молодые, горячие, а вы к тому же выпивший…

– Чушь какая! – возмутился Григорий. – Я вообще не пью! Кто вам такое сказал?!

Капитан встал из-за стола, прошёлся по кабинету, потом быстро вернулся, смахнул шекели и двести долларов, что были в портмоне, в ящик стола и медленно проговорил:

– Мы это проверим… Вот сейчас вызову наряд из вытрезвителя, вас заберут и там во всём разберутся. Чтобы ни у кого сомнений не возникало…

Григорию на мгновение показалось, что всё происходящее снится ему в дурном сне, и стоит лишь очнуться, сбросить с себя этот морок, чтобы всё исчезло, растворилось, испарилось…

– Ну что вам от меня нужно?! – взмолился он.

– А вот это уже другой разговор! – Капитан вернулся за стол и в упор посмотрел на Григория. – Хотите отсюда выйти? Чтобы спокойно, без отсидки во вшивых камерах с бомжами и урками? И без вытрезвителя?

– Конечно, хочу!

– Догадываетесь, что для этого нужно?

– Деньги?

– Ну, не так откровенно, но… вы умный человек и понимаете, что задержавшие вас сотрудники – тоже живые люди, у всех есть семьи, а зарплаты у нас сами знаете какие…

– И вам не стыдно такое говорить?! – Григория даже передёрнуло от брезгливости. – Я в любом случае рано или поздно отсюда выйду и сразу пойду к вашему начальству! Ох, вам не поздоровится!

– Обязательно выйдете, – рассмеялся капитан и потёр руки, – но не ранее, чем через пятнадцать суток… Станете угрожать, ещё и статью заработаете. Тогда пятнадцать суток покажутся вам курортом. В противоположную сторону от вашего Израиля поедете.

В кабинете наступила тишина, и стало слышно, как тикают часы на стене, а за стеной плачет какая-то женщина и чей-то монотонный голос уговаривает её перестать.

– Ну, что будем делать? – подал голос капитан.

– Сколько вы хотите?

– Десять тысяч долларов.

– Столько у меня нет. Да и за что?!

– Вот телефон, звоните родственникам, пускай привезут.

– У меня родственников в Москве нет.

– Неужели все уже в Израиле? Ай-яй-яй, как вам не повезло… Но ничего, извините, поделать не могу. Мне ещё нужно этих ребятишек, что вас задерживали, как-то уломать не оформлять задержание. А они наверняка ох как злятся за нанесённые побои!

– Вы им скажите, кстати, чтобы мою сумку вернули! Там у меня компьютерный планшет с личными фотографиями и деньги.

Капитана словно подбросило на стуле:

– Ну-ка, с этого места поподробнее! Повторите, что они у вас взяли? Почему мне об этом ничего не известно?!

– Сумку, с которой я сюда приехал, а в ней мои личные вещи, планшет, деньги.

Капитан задумчиво почесал подбородок и пробормотал:

– То-то, я думаю, почему у вас с собой никаких вещей нет, ведь ехали из такой дали… – он подхватился и стал носиться по кабинету из угла в угол. – Вот суки! Са-а-авин! Увести подозреваемого…

Тотчас появился сонный старшина и потащил Григория к двери.

– Не в обезьянник его, а в отдельную камеру… И дай ему какое-нибудь одеяло накрыться, а то там стекло в окошке разбито. Околеет, чего доброго. И наручники сними…

Отдельная камера оказалась размерами с небольшой чулан с низким деревянным топчаном у стены, грязными серыми стенами и заплёванным полом. Сквозь маленькое окошко у потолка тянуло таким сквозняком, что Григорий, худо-бедно отогревшийся в кабинете капитана, замёрз снова, и его стало знобить. Но больше знобило не от холода, а от этих ментов-беспредельщиков – или как их теперь называют по-новому? – полицейских.

Чтобы согреться, он прилёг на топчан и скрутился калачиком. И сразу уснул, словно провалился в какую-то чёрную бездонную пропасть. Сначала ему ничего не снилось, а потом неожиданно выплыл из какого-то клубящегося жёлтого тумана планшет, на котором стали сами собой мелькать фотографии, но ни на одной из них уже не было Сашки. Зато почему-то то и дело выплывали ухмыляющаяся физиономия капитана, сонный старшина Савин и два горячих молодых «сотрудника», что его задержали. Григорий тянулся, чтобы выключить планшет, но тот выскальзывал и не давался в руки…