Зеркало отношений

Действительно ли секс является продуктом мысли? Секс – это удовольствие, восхищение, товарищеские отношения, нежность, вовлеченная в него – действительно ли это воспоминание, усиленное мыслью? В половом акте есть бескорыстие, самозабвение, ощущение небытия опасения, беспокойства, заботы жизни. Запоминая такое состояние нежности и бескорыстия, и требуя его повторения, вы «пережевываете» его, – «как это было», до следующего случая. Является ли это нежностью или просто воспоминанием чего-то, что уже закончилось и чем через повторение вы надеетесь обладать снова? Разве повторение имеет какой-то приятный разрушительный процесс?

Молодой человек внезапно обрел речь: «Секс это биологическое убеждение, как вы сами сказали, и если он является разрушительным, тогда еда не одинаково разрушительна, потому что она также биологическое убеждение?»

Если вы едите, когда кто-то голоден, – это одно дело. Если вы голодны, и мысль говорит: «я должна попробовать этот или тот тип пищи» – тогда это мысль, и то, что является разрушительным повторением.

«В сексе как вы узнаете то, что является биологическим убеждением, как голод, и что является психологическим требованием, как жадность?» – спросил молодой человек.

Почему вы разделяете биологическое убеждение и психологическое требование? И есть еще один вопрос, отличающийся в целом – почему вы отделяете секс от наблюдения красоты горы или очарования цветка? Почему вы даете такую огромную важность одному и полностью пренебрегаете другим?

«Если секс является чем-то отличным от любви, как вы, кажется, сказали, существует ли необходимость делать что-нибудь для секса?» – спросил молодой человек. Мы никогда не говорили, что любовь и секс – две отдельных вещи. Мы сказали, что любовь целая, не разбитая, и мысль по своей природе является фрагментарной. Когда мысль доминирует, очевидно, нет никакой любви. Человек вообще знает – возможно, что только и знает, – что секс мысли является «пережевыванием жвачки» удовольствия и его повторения. Поэтому мы должны спросить: существует ли какой-нибудь вид секса, который не имеет мысли или желания?

Санаши слушал все это с тихим вниманием. Теперь он сказал: «Я сопротивлялся этому, я взял обет против этого, потому что традицией, разумом я видел, что нужно иметь энергию для религиозной посвященной жизни. Но теперь я вижу, что мое сопротивление забрало много энергии. Я потратил больше времени на сопротивление, и потратил на него впустую больше энергии, чем я когда-либо тратил впустую на сам секс. Поэтому я понимаю теперь то, что вы сказали – конфликт любого вида является тратой энергии. Конфликт и борьба намного сильнее ослабляют, чем наблюдение лица женщины или даже, возможно, чем сам секс».

Есть ли любовь без желания, без удовольствия? Есть ли любовь, которая является целой без мысли, вступающей в нее? Является ли секс чем-то прошедшим, или это что-то каждый раз новое? Мысль, очевидно, стара, так что мы всегда противопоставляем старое и новое. Мы задаем вопросы о старом, и мы хотим ответа в терминах старого. Так, когда мы спрашиваем, существует ли секс без целого механизма действия мысли и работы, разве это не означает, что мы не отошли от прошлого? Мы столь обусловлены им, что не чувствуем своего пути в новое. Мы сказали, что любовь цела, и всегда нова – нова не в противоположность старому, поскольку оно снова – старое. Любое утверждение, что существует секс без желания, совершенно бесполезно, но если вы следовали за значением мысли, тогда, возможно, вы натолкнетесь на другое. Если вы потребуете иметь свое удовольствие любой ценой, тогда «любить» перестанет существовать.

Молодой человек сказал: «Это биологическое убеждение, о котором вы говорили, точно такое требование, хотя оно может отличаться от мысли, может порождать мысли».

«Возможно, я смогу ответить своему молодому другу, – сказал санаши, – поскольку я прошел через все это. Я обучал себя в течение многих лет не смотреть на женщину. Я безжалостно управлял биологическим требованием. Биологическое убеждение не порождает мысли. Мысль захватывает его, использует, порождает образы, картины из этого убеждения, а затем убеждение становится рабом мысли. Это мысль, которая так часто порождает убеждение. Как уже было сказано, я начинаю видеть необычную природу нашего собственного обмана и непорядочности. В нас есть много лицемерия. Мы никогда не можем видеть вещи такими, какие они есть, а всего лишь создаем иллюзии о них. То, что вы говорите нам, сэр, должно смотреть на все ясными глазами, без памяти о прошлом. Вы повторяли это так часто в своих беседах. Тогда жизнь не становится проблемой. В моей старости я только начинаю понимать это».

Молодой человек выглядел не совсем удовлетворенным. Он хотел жизни, соответствующей его терминам, согласно формуле, которую он тщательно строил.

Это то, почему очень важно знать себя, – не согласно какой-то формуле или наставнику. Это постоянное альтернативное понимание заканчивает все иллюзии и лицемерие.