Зеркало Пиковой дамы

— Слушай, что ты все на этих теток пялишься! — возмутилась Алена, обсасывая косточку так, что на ней не осталось ни волоконца мяса. Ее острые белые зубки работали четко и с делом своим были отлично знакомы: казалось, тарелки можно не мыть, все было съедено подчистую!

— И плевать, что о тебе подумают! Я поесть люблю, ну так что, кому до этого дело? Между прочим, я деньги плачу! Потом в бассейн схожу, в фитнесс-клуб: массаж, сауна — и все лишнее — как рукой! Да и в студии у нас так напрыгаешься, что не слишком-то растолстеешь…

Аля глядела на Алену, и вдруг увидела, что перед ней сидит самый настоящий хорек с острым взглядом и не менее острыми зубками. И ела-то она как-то не по-человечески… по-звериному, что ли: с жадностью, но при этом с абсолютной естественностью, точно грызть и обгладывать было её жизненно-важным делом…

А фигурка у неё и в самом деле была загляденье! Крутые бедра, тонкая талия, высокая упругая грудь, а плечи!.. И всегда глубокое декольте, и всегда короткая юбка, и высокий каблук, и золотые цепочки на шее гроздьями, а браслетов и перстней не счесть, и все это неземное великолепие окружало легкое летучее облачко бесценных духов. Пышные блестящие волосы волнами падали по плечам, длинные ногти на тонких пальцах искусно покрыты лаком, макияж — точно только что от косметички! Нет, на Алену и впрямь можно было заглядеться! Всем девица взяла… вот только глаза у неё были, хоть и живенькие, но пустые. А запястья и щиколотки слишком грубы — кость широкая, а это верный знак: не было в ней породы! Хотя Алене по-видимому это жить не мешало…

Вот и сегодня Алена, качая бедрами, подошла к Але и позвала в ресторан. Но той с лихвой хватило нежных воспоминаний о прошлой трапезе и она отказалась. Мельком взглянув на сцену, где Марк Николаевич дрессировал Макса, Алена хмыкнула: "Ну, это надолго, сто раз успею пожрать! Надо ещё в фотоателье заскочить, получить фотографии… Если что — скажите Маркуше, что папа срочно по делу вызвал, йес? "И удалилась бодрой походочкой, "дыша духами и туманами"…

— Слушай, а почему Марк Николаевич терпит Аленины выходки? — шепнула Аля Мане на ушко, — все эти отлучки, опоздания… и вообще, ей по-моему до всего этого нет дела. Так… покрасоваться на сцене.

— Почему-почему… — нахмурилась Маня. — Потому что папа её — спонсор студии. Он на все деньги дает.

— Ах, вот оно что! А я-то, дура, не понимала…

— И за аренду этого помещения он платит. И ремонт тут провел: сцену сделали и все такое… ну, оборудование, свет, сама понимаешь!

— А что, он так любит искусство?

— Да, он тут ни разу по-моему не появлялся. Искусство, ха! — Маня скривилась. — Он попросту выполняет все прихоти своей доченьки. Приспичило ей актрисой заделаться — нате, пожалуйста! А завтра стукнет в голову лошадей разводить или ездой на собачьих упряжках заняться — он и это организует!

— Мань, так получается… что Марк Николаевич во всем от этого крутого Алениного папаши зависит? То есть, пока он себя ведет хорошо, и Алена играет главные роли, все будет тип-топ, а если что не по ней…

— Тогда прощай студия, — вздохнула поникшая Машка. — Пожалуйте, господа актеры, на улицу!

— Между прочим, — вставила Тая, до того сидевшая рядышком с грустным видом, — Алена хотела Лизу играть. Графиня, говорит, не её амплуа! Амплуа у нее, ф-р-р-р! Просто хочет всем все диктовать. И во всем-то она должна быть первая, ну занималась бы спортом, это же не чемпионат, а театр!

— И что в результате? — спросила Аля.

— То, что видишь. Играет она графиню. Марк Николаевич не уступил. Она так напряглась, просто ужас! Того и гляди нажалуется своему папочке, и он все это дело прикроет. Как же, обидели доченьку! — разволновалась Тая.

— Нет, так жить нельзя! — вспылила Аля. — Должен же быть какой-нибудь выход! А что, Марк Николаевич не может к городским властям обратиться, в Министерство культуры, Префектуру или куда-то еще… Почему нас не поддержать: ведь не колется молодежь, отраву не нюхает, по чердакам не шатается — делом все заняты… И дело хорошее! Нет, я не понимаю! А что сам Марк-то думает, он ищет какой-то выход? — она не на шутку растревожилась и раскипятилась.

— Он-то… ищет, наверное, — пожала плечами Маня. — Только этот выход не скоро найдешь… Денег на культуру теперь никто не дает: говорят, это раньше, до перестройки все театры были на гособеспечении, а теперь фиг вам, сами ищите… Вот он и нашел! Понимаешь, за все надо платить, мама так всегда говорила. Вот он и платит тем, что Алену терпит, зато у него любимое дело, студия…

— Мань, а не знаешь… почему он из профессионального театра ушел?

— Чего не знаю, того не знаю. Слушай, кончаем болтать, по-моему Маркуша Макса дожал и сейчас наша очередь. Готовься, подруга, ищи свой внутренний ритм, ты сейчас у него со шваброй будешь по сцене бегать, чтобы внутреннее состояние своей героини поймать!