— Нет. Не думаю. — Сказал Райнхольд наконец. — Более того, он — мой родственник и сюзерен, и я ему когда-то в верности клялся. Но что тут поделаешь? Я ведь в первую очередь за простых людей переживаю. И полгода не прошло, как война закончилась — а мне их опять от семей отрывать и в бой бросать? Бунты начнутся, волнения… А мне ведь теперь и о внуках думать надо, — жалко усмехнулся он. — Если сейчас не докажу королю свою преданность — шиш с маслом они получат, эти внуки. Будут держать трактир в какой-нибудь горной деревеньке, да проклинать нашу с тобой принципиальность…
Ансельм молчал.
— Хорошо. Огнеглазый с ними, с детьми. Но подумай: что станется с
Там, в туманной дымке измороси, гулко стучали молотки каменотесов. Несмотря на непогоду, строители работали не покладая рук. Собор. Светлый храм во славу Его. Храм, которому не будет равных в этой части света. Храм, который уже сейчас называют Собором Святого Ансельма…
— То есть я должен отправить на костер невинных людей, — спокойно уточнил Ансельм. — Они чтут Солнцеокого и живут по законам чести. И все равно я…
— Да.
— Согласен. Собирайся, Райнхольд. Едем.
— Как скажете, Владыка.
— И ты здесь, Райно, — криво усмехнулся герцог — седой как лунь старик со свежим шрамом на загорелом лице. — Еще и мальчика этого привел…
— Я в последний раз предлагаю вам предать преступного герцога в руки правосудия, — скучным голосом повторил Ансельм. — Тот, кто укрывает грешника, да уподобится ему перед лицом Солнцеокого.
Молчание.
— Вы Владыку Ансельма слышали? Вас проклятие ожидает, малоумные! — прикрикнул Райнхольд.
— Его проклятие — все равно что благословение Солнцеокого, — раздался знакомый негромкий голос. — Этого не бойтесь. Но не надо больше зла, дети. Бегите.
— А вы-то, отец Хаймэ? — спросила какая-то невысокая женщина, зло глядя на Ансельма из-под гривы спутанных волос. — Вы ведь не уйдете!
— Не уйду, — спокойно подтвердил он. — Солнцеокий велел быть с гонимыми, а не с гонителями…
Альма стояла чуть поодаль от остальных. Ансельм подошел к ней, ощущая на себе пристальный взгляд Райнхольда.
— Уходи, — прошептал он. — И Хаймэ уводи, и весь этот сброд. Нам нужен только герцог, слышишь? Расходитесь по домам.
— А что, у твоих друзей не найдется лишней стрелы для меня?
— Зачем ты так? Мы не хотим зла. Но видит Солнцеокий, если придется выбирать между несколькими дюжинами и несколькими тысячами…
— Тысячами?
— Если герцог не сдастся, начнется война. Король приведет сюда свои войска, и…
— Не будет никакой войны, — Альма не то всхлипнула, не то усмехнулась. — Это наш любимый Райно хочет выслужиться перед новым сюзереном.
— Свет-Ансельм, — окликнул его Владетель. — Что происходит?
— Да что же мне делать? — выдохнул он. — Ты пойми, если я не… Литания… и собор, и… Я обещал. Слово Владыки, понимаешь?
— Уже ничего делать не надо, — мягко сказала Альма. — Поздно. Хотя знаешь что?
— Что?
— Отойди. И закрой глаза.
— Мальчик, ваша Светлость. Живой. И здоровенький.
Голос повитухи вырвал Ансельма из сонного оцепенения. В последнее время краски жизни для Владыки как-то странно поблекли. Больные и немощные забывали о своих скорбях по мановению его руки. Тянулись к небу белоснежные стены собора — он обещал быть самым прекрасным строением во славу Солнцеокого, наконец-то штейнхольмское золото нашло достойное применение. Литания все так же услаждала взор и сердце. Не хватало лишь смысла. Ансельма не покидало смутное ощущение, что самое главное в его жизни уже свершилось — и теперь оставалось только пожинать плоды былых свершений. Но что же было этим «главным»? Победа над Людвигом? Казнь тех безумцев? Как же это…мелко.
Зять стоял у окна — как обычно, отрешенный, погруженный в мысли о небесном. Кто бы мог подумать, что бывшему сельскому служке так пристанет сан Владыки!
Молодая мать и повитуха о чем-то спорили.
— Карие они, — обиженно протянула Литания. — Как у Ансельма.
— Какой там карие, дочка? Красные, как огонь у свечки, — настаивала на своем повитуха.
— Ну это уж ты чушь несешь, — в голосе дочери прорезались стальные нотки.
Райнхольд подошел к кровати. Провел ладонью по спутанным волосам Литании, принял ребенка из морщинистых рук старухи. Заглянул в глаза внука — и ужаснулся тому, что таилось в их огненной глубине.
Полкоролевства в придачу
♂ Виктор Точинов
Глава 1
— Отличный самобой, мессир барон, просто великолепный! Гномья работа! Опробуйте его, мессир барон, опробуйте!
Хозяин лавки — торговавшей не только оружием, но, казалось, вообще всем на свете, произнес в нос: “гнумья”, — и я подумал, что родился лавочник значительно восточнее Пролива. Впрочем, сути дела это не меняло. Самобой действительно был неплох. Хотя, конечно, и не гномьей работы.
Но и барон сюр Шарлоэ был хорош. Хотя, конечно, и происходил из “мокрого” дворянства. Истинно аристократичным образом он дернул нижней губой. Затянутая в лайку кисть руки сделала легкий отметающий жест.