Зеркало войны

– Там булавка была, достанете?

Матильда повиновалась.

Кстати, порядка в бардачке не было. Там словно черти пронеслись. Салфетки, чеки, карточки на скидку, даже какая-то иконка… нашлась и булавка. Матильда протянула ее Ольге Викторовне.

Та достала из сумки пакет, подстелила его на колени и ловко вставила иголку куда-то в медальон.

Хотелось бы сказать, что тот мгновенно раскрылся, словно раковина.

Ага, хотелось бы. Но не стоит забывать, что сия раковина не открывалась лет семьдесят. А то и поболее.

Открывался он медленно, словно у раковины были и радикулит, и ревматизм, и до кучи – больные зубы. Но открылся. И на пакет едва не выпала прядь волос, заплетенная в тоненькую косичку.

Русого оттенка, совсем как волосы у Малены.

Локон в медальоне, это красиво звучит. Но попробуйте упихать туда этот локон так, чтобы не распался на отдельные волоски, не вылез, не застрял в механизме! Проще уж сразу заплести косичку, перевязать розовой шелковой ленточкой.

А на внутренностях медальона…

– И.И.Б. – медленно прочитала Ольга Викторовна.

– А еще герб, – невежливо показала пальцем Матильда. Но собеседнице было наплевать сейчас на хорошие манеры.

– Мне он, к сожалению, не знаком.

Матильда нахмурилась.

– А можно ли как-то узнать, чей он?

– Надо попробовать. Разобраться с клеймом мастера, с годом, и еще… извините, Малена, но надо выяснить, чей это медальон.

Малена сначала вспыхнула, но потом сообразила.

– А… поняла. В том смысле, что князей Домашкиных точно не было…

– Да. Зато была революция 1917 года…

– Во время которой немало материальных ценностей поменяли хозяев.

Женщина развела руками.

– Раз уж вы сами это сказали…

– Я не страус. Понимаю, что предки могли и раскулачить кого-то…

– Я предлагаю провести тест ДНК между вами и этими волосами. То есть, простите, взять прядь ваших волос на анализ, и…

– А разве они покажут? Это ж сто лет разницы!

– Ну, если по Наполеону показали, – усмехнулась Ольга Викторовна. – По Бурбонам, даже по Тирольскому ледяному человеку, а он уж точно постарше будет. Вероятность не идеальна, но надо знать приблизительно – да или нет.

– А если и да… ничего это не доказывает, – хмыкнула Матильда. – Кто сказал, что в 1917 году у красного комиссара не было «боевой подруги»?

– С розовой ленточкой в стриженых волосах?

– Ребенка, как вариант.

– Проверить надо все. Значит, так, Малена, я сейчас наделаю фотографий. Медальона, герба, символов, а вы, будьте любезны, завтра съездите к моему знакомому ювелиру.

– Зачем?

– Чистка золота – недорогое удовольствие. Пусть очистит герб и клейма, да и механизм надо бы почистить.

Малена кивнула.

Это – да. Стоило бы. Но…

Словно почуяв ее сомнения, Ольга Викторовна подняла руку.

– Я у него очень давно покупаю. Это достаточно честный человек. С постоянными и старыми клиентами, во всяком случае. Я его предупрежу завтра с утра. Сошлетесь на меня, скажете – троюродная племянница.

Малена еще раз кивнула.

Ну да. Свои – одно дело, залетные лохи – совершенно другое. А она придет «от своих». Это хорошо.

– Я вам сейчас оставлю номер телефона, перешлете мне еще фотографии, после чистки?

Малена кивнула.

– Так… теперь пару волосков… ваших… этих…

Волосы были тщательно завернуты в пакетики. А Ольга Викторовна подмигнула Малене.

– Будем искать. В крайнем случае спишусь с коллегами, они будут смотреть…

– А нельзя загнать фото герба в компьютер и сличить? – робко предположила Малена.

Ольга Викторовна негодующе фыркнула.

– Вы знаете, сколько это стоит? Губернатор никогда денег не выделит, лучше для себя новый мерсюк купить. Подумаешь, история? Кому она нужна? Ха! Это себя, любимого, он не обидит, а архив… хорошо хоть гусиными перьями не пишем… предварительно их надрав из гуся!

– Да, власть у нас такая…

– Всенародно избранная и любимая.

Малена пожала плечами.

Гражданскую сознательность она отродясь не проявляла – некому привить было. На выборы не ходила, справедливо подозревая, что Россия – не Афины, и то, что работает в крохотном городке, не сработает на просторах целой страны. Без нее выберут.

Демократически, ага.

А что до любви…

Матильда сомневалась, что губернатору понравится та тяжелая эротика, о которой мечтал народ. Кажется, он не любитель садомазо с зооуклоном, причем с ним в пассивной позиции. А народ у нас неблагодарный, гадкий, откровенно говоря, народ. Ты о нем душой теснишься, болеешь и даже чешешься, а они все о воровстве каком-то… нет бы как приличные люди! О расходовании бюджетных средств! А то воруешь да воруешь… неоригинально!

– Так что придется по старинке. Ручками, бумажками…

Малена опять пожала плечами.

– Я могу чем-то помочь?

– Да. Почетче отчистить клеймо, сфотографировать, переслать мне, а я пороюсь в справочниках. Завтра вечером сможете подойти к ювелиру?

– Да. Я приду. Куда именно?

Малена получила адрес, обменялась телефонами с Ольгой Викторовной и даже узнала ее фамилию. Огурцова.

Хотя это ровно ни о чем девушке не сказало. Ну Огурцова. И что? Хоть Обезьянова. Дело житейское.

* * *

Уже дома, начесывая разомлевшую и размурчавшуюся кошку, девушки обсуждали прошедший день.

– Тильда, ты сама как думаешь? Может, ты старинного рода?