Зеркало войны

– Знаешь, Малечка, это будет обидно.

– Почему? – искренне удивилась герцогесса.

– А вот потому. Ты мою мать видела? Великих предков правнуки поганы[18], иначе и не скажешь!

– Это же исключение?

– А если – правило? Понимаешь, сестренка, с моей точки зрения, благородная кровь – не оправдание. Вот, к примеру, я горжусь своими предками, у меня тут восемнадцать поколений, как у породистого кобеля. И?

– Что – и?

– А они бы гордились потомком?

Герцогесса пожала плечами.

– Мне сложно отвечать за них. Но что с того?

– Стоит ли гордиться предками? Лучше молча сделать так, чтобы тобой гордились и предки, и потомки. Чтобы быть достойной, а не так… погулять выйти.

– Хм-м… Тильда, а ты понимаешь, что сейчас говоришь мне основной принцип для благородного человека? Быть достойным своих предков? Не посрамить…

– Толку-то… Тебе есть разница, дворянка я или быдло?

– Нет. Ты же Домбрийская.

– И мне этого хватит. Надеюсь, я не посрамлю твою фамилию. Твой род.

– Я в этом уверена.

– Но узнать, конечно, хочется, – нелогично заметила Матильда. – Вдруг у меня тоже… родословная?

– И родня?

– Как моя мать? Или Рисойские?

– Бэ-э-э-э-э… Лучше уж с гиенами, чем с такой родней!

– То-то! Кстати, надо там еще угольков добавить. А то Лорену притормозили, а Лоран до сих пор целым ходит. Непорядок!

Мария-Элена даже не сомневалась, сестренка сказала – сестренка сделает. Недолго осталось бегать Рисойскому.

И знаете что?

Вот совершенно было его не жалко. Ни капельки!

Глава 17

Мария-Элена Домбрийская

– Нас утро встречает портными, иголками тычут в бока, – извращалась Матильда, пока в Малену действительно тыкали булавками.

Герцогесса с удовольствием уступила бы тело сестрице, пусть тоже помучается, но рядом, как на грех, не было никого из Рисойских. Даже Силанта куда-то делась. Наверное, охотилась на Дорака Сетона.

– Может, ему пояс верности подарить? – предложила Матильда.

– Чего? – не поняла герцогесса.

Ей тут же была продемонстрирована конструкция для охраны верности и чести. Мысленно, конечно. Но и так – жуть жуткая.

– Вроде бы Сетон нам ничего плохого не сделал?

– В качестве предупреждения! Чтобы даже мысли не возникало!

– Жестоко.

– Главное, чтобы доходчиво. Себе не пригодится, Силанте покажет. Мол, я за порог, а ты их на попу. И до возвращения меня – годика полтора – так в них и ходишь.

– И ведь находились идиоты…

Матильда фыркнула.

– Ага. Ясно же, что бабу, которая хочет изменить, можно удержать только одним способом. И это – не пояс.

– А что?

– Что-что… всё. Это если любовник не некрофил…

Герцогесса непочтительно фыркнула. И тут же была наказана еще одной иголкой в ребра.

Если утро паршивое, то и день не заладится. Эту мудрость Матильда унаследовала от бабушки, и она полностью оправдалась.

Вот представьте себе, проснулись вы, позавтракали – и потащили вас на примерку. И тычут там острыми булавками. А потом выходишь – и сообщают тебе, что подопечному, то есть купцу, ваша светлость, хуже стало. Он тут в горячке свалился.

В принципе ничего удивительного.

Матильда искренне сомневалась, что местные киллеры стерилизуют свои ножички или хотя бы спиртом протирают регулярно. Нет? Вот и ей кажется, что нет. Значит, на ноже гуляла целая команда веселых бактерий. Это если им в зубах не ковырялись. Или в попе.

Если бы нож вынули сразу, пошла бы кровь, были бы шансы от них избавиться. Может, горячки и не случилось бы. А вот пневмоторакс? Как вариант? Или что еще похлеще?

Матильда смутно догадывалась, что легкое – неудачное место для ранения. Точно не знала, да и знать не хотела…

Пенициллину бы!

Ага, но как ты его получишь?

Кажется, его перегоняли из плесени, которая выросла на среднеазиатской дыне? По идее – да. Но под его производство нужна определенная технологическая база. Вырастить-то его можно, плесень где только не разводили. Флеминг – и тот получил пенициллин чисто случайно, забыв помыть пробирки. А Зинаида Ермольева вообще плесень собрала со стены бомбоубежища. Война стимулирует, знаете ли.

Но все равно. Нужна куча всего. Органика, которую Матильда отродясь не понимала, еще биология…

А еще, пока она тот пенициллин получит, раненый сам либо выздоровеет, либо загнется. Но на всякий случай надо бы почитать, как кустарно сделать антибиотик. По-русски, из «гвоздя и палки». У нее тут сестренка вообще-то. Меньше всего Матильде хотелось потерять Малену просто по глупости местных лекарей.

В любом случае пенициллин – дело будущего, а Варсон – настоящего. И надо бы рассказать о нем Тальферу, пока у герцогессы на руках не остался труп.

И вот идешь ты с такими мыслями по коридору, а навстречу тебе чернопопый Рисойский…

И удрать-то не получится. Ну и ладно, не в первый раз.

Малена тут же спихнула все управление на Матильду и затаилась в дальнем уголке. Матильда же…

– Дядюшка!!! Утро доброе!

Лоран хмыкнул.

Радость племянницы обычно ничего хорошего для него не предвещала. Сообразил он правильно, Матильда искренне решила, что не ей одной страдать.

– Идемте, дядюшка.

– Куда?

Лоран и мяукнуть не успел, как его подцепили под локоть и потащили по коридору.

– Как это – куда? Раздеваться!