Зеркало загадок

Иными словами, двое мужчин. А мой дядя-моряк, в юности бесшабашный гуляка, говорил, что однажды он с группой кадетов отправился в знаменитый в то время конвентильо со значимым названием «Четыре ветра», на улице Лас-Эрас. «Четыре ветра» – это предполагает большие дворы, «большие дворы, где гуляют ветра», как пишет Сильвина Окампо в замечательном стихотворении, посвященном Буэнос-Айресу. И вот там-то один из кадетов вознамерился танцевать корте, и люди из конвентильо, простые жильцы конвентильо, выставили его вон. То есть на самом деле все было совсем не так, как в сентиментальной истории, которую создали для нас фильмы: народ не создавал танго, народ не навязывал танго высшим слоям. Все происходило как раз наоборот. Корни у танго действительно неприличные. А потом молодые задиры – ребята при оружии или при кулаках (именно они стали первыми аргентинскими боксерами) – привезли танго в Париж. И после того как этот танец был облагорожен в Париже, тогда, можно сказать, район Норте навязал танго всему Буэнос-Айресу, который наконец его принял, и очень хорошо, что именно так все и вышло.

Итак, у нас есть персонажи: куманек, сутенер, молодой задира, а еще у нас есть «женщина дурной жизни». Что же касается корте – корте исполнял только мужчина, а женщина – никогда. Ведущим в танце был мужчина, а женщина это принимала. И еще: танго происходит от милонги. То есть вся печаль, которая есть в танго и которая породила утверждение, что «танго – это грустная мысль, которую танцуют», как будто бы музыка происходит от мыслей, а не от чувств, – все это относится к танго гораздо более позднего периода. Это, определенно, не относится к «Початку», к «Парню из Энтре-Риоса», к «Аргентинскому апашу», к «Цыпленочку», к «Семи словам», к «Ночной попойке» – то есть к первым танго.

В следующий раз мы исследуем этих персонажей, особенно куманька и второго, несколько подзабытого (возможно, из соображений благопристойности) – молодого хулигана, задиру. Ведь именно они, наравне с руководителями оркестров, способствовали всемирному распространению танго и сделали так, что танго во всем свете носит аргентинское название.

Я уже упоминал о вероятности африканского происхождения этого слова. Однако не стоит забывать, что существует и испанская музыка с названием «танго», она отличается от нашего танго – или, лучше сказать, от наших танго, – и это различие не меньше, чем непреодолимая пропасть между «Початком» или «Кумпарситой» и последними экспериментами композиторов-авангардистов.

Лугонес высказывается за латинскую этимологию – от слова «tangere», «tango»… да… «tangere», «tango», «tetigi», «tactum». Но мне кажется совершенно невероятным, чтобы завсегдатаи тогдашних «дурных домов» вели себя как ученые-гуманисты и заимствовали термины из латыни: я не верю в образованность куманьков с улицы Чили, или с улицы Родригес-Пенья, или с Тамбито.

Но у Лугонеса есть одна фраза, которая, как мне кажется, вмещает в себя все, что я говорил сегодня: «Танго, этот крокодил из борделя». Я часто разговаривал с Лугонесом и отметил парадоксальный факт: официально Лугонес недолюбливал танго. Лугонес был родом из Кордовы, и ему хотелось, чтобы нашим истинным фольклором были самба, видалита и эстило, – однако на самом деле ему очень нравилось танго. Однажды он даже процитировал мне слова одного танго Контурси – подозреваю, что эти слова Лугонес присочинил сам, но вы, господа, вольны со мной и не согласиться. Звучало это так:

                          Вспоминай о кресте
                          из братнина чемодана,
                          о страусином яйце,
                          что блестит на столе —
                          бывшем ящике из-под чинзано.

И эти рифмы, скорее, достойны Лугонеса – скорее Лугонеса, нежели Контурси. Но я снова забегаю вперед; давайте остановимся на этимологии слова «танго», а в следующей беседе, в следующий раз я надеюсь выступить не только неумолчным говоруном, но еще и слушателем, и вашим учеником – мы поговорим о людях танго: о куманьке, хулигане и о «женщине жизни», а затем проследим за эволюцией танго.

Лекция вторая О куманьках и хулиганах

Гаучо, отраженный в куманьке. Строфы Иларио Аскасуби, Хосе Эрнандеса и Эдуардо Гутьерреса. Саги: одна скандинавская цитата. Психологические методы. Образы куманька и хулигана. «Секта ножа и отваги»: истории и рассказы. Николáс Паредес. Персонажи танго. Их истоки в милонге. «Академии»

Дамы и господа!