Зерно правды

Нивеллен, с поникшей головой, двумя руками уцепившись за косяк, пошатываясь, стоял в дверях особняка. Нетвёрдой походкой он пошёл к фонтану, неуверенно махая лапами. Жабо его кафтана было запятнано кровью.

— Вереена! — рыкнул он снова.

Брукса резко оглянулась к нему. Геральт, занося меч для удара, одним прыжком оказался рядом с ней, но реакции вампирки были значительно быстрее. Пронзительный крик — и очередная волна сбила ведьмака с ног. Он рухнул навзничь и заскользил на спине по гравию аллейки. Брукса выгнулась, сжалась для прыжка, клыки в её пасти блеснули как разбойничьи кинжалы. Нивеллен, растопырив лапы как медведь, попытался её схватить, но она крикнула ему прямо в морду, отбросив сразу на несколько саженей назад, в деревянные леса возле стены, которые подломились с оглушительным треском и завалили его грудой жердей и досок.

Геральт уже был на ногах, бежал полукругом, огибая двор, стараясь отвлечь внимание бруксы от Нивеллена. Вампирка, хлопая краями белого платья, понеслась прямо на него, легко, как бабочка, едва касаясь земли. Уже не вопила, не пыталась трансформироваться. Ведьмак знал, что она устала. Но знал также и то, что даже уставшая она остаётся смертельно опасной. За спиной Геральта Нивеллен рычал и грохотал досками.

Геральт отпрыгнул влево, окружил себя коротким дезориентирующим взмахом меча. Брукса приближалась к нему — бело-чёрная, растрёпанная, страшная. Он недооценил её — она закричала на бегу. Ведьмак не успел сложить Знак, полетел назад, ударился спиной о стену, боль в позвоночнике отдалась до самых кончиков пальцев, парализовала руки, подкосила ноги. Он упал на колени. Брукса, певуче воя, прыгнула к нему.

— Вереена! — гаркнул Нивеллен.

Она обернулась. И тогда Нивеллен с размаха всадил ей между грудей сломанный острый конец трёхметровой жерди. Она не вскрикнула. Только вздохнула. Ведьмак, услышав этот вздох, задрожал.

Так они и стояли — Нивеллен, на широко расставленных ногах, держащий обеими руками жердь, блокируя её конец под мышкой, и брукса, как белая бабочка на игле, повисшая на другом конце шеста, тоже стиснув на нём ладони обеих рук.

Вампирка душераздирающе вздохнула и вдруг с силой налегла на кол. Геральт увидел, как на её спине, на белом платье расцветает алое пятно, из которого в гейзере крови вылазит, отвратительно и непристойно, сломанное остриё. Нивеллен закричал, сделал шаг назад, потом второй, потом стал быстро пятиться, но не отпускал шеста, волоча за собой пробитую насквозь бруксу. Ещё шаг и он упёрся спиной в стену особняка. Конец жерди, который он держал под мышкой, заскрежетал о камень стены.

Брукса медленно, как будто ласково, перенесла свои маленькие ручки дальше вдоль шеста, вытянула их на всю длину, крепко ухватилась за жердь и налегла на неё вновь. Уже больше метра окровавленного деревянного шеста торчало у неё из спины. Глаза её были широко открыты, голова откинута назад. Её вздохи стали чаще, ритмичнее, перешли в хрип.

Геральт поднялся, но заворожённый происходящим не мог ни на что решиться. Услышал слова, глухо прозвучавшие в его голове, как под сводами холодного и мокрого подземелья.

Мой. Или ничей. Люблю тебя. Люблю.

И снова страшный, вибрирующий, давящийся кровью вздох. Брукса рванулась, продвинулась дальше вдоль жерди, вытянула руки. Нивеллен в отчаянии зарычал, не выпуская шеста попытался отодвинуть вампирку как можно дальше от себя. Тщетно. Она продвинулась ещё дальше вперёд, схватила его за волосы. Он завыл, замотал косматой головой. Брукса опять подтянулась на жерди, склонила голову к горлу Нивеллена. Клыки блеснули ослепительной белизной.

Геральт прыгнул. Прыгнул как лишённая собственной воли освобождённая пружина. Каждое движение, каждый шаг, который сейчас нужно было сделать, был его сутью, был заученным, неизбежным, автоматическим и смертельно выверенным. Три быстрых шага. Третий, как сотни таких же шагов до этого, закончился крепким, решительным упором на левую ногу. Поворот туловища, резкий, широкий замах. Увидел её глаза. Ничего уже нельзя было изменить. Услышал голос… Ничего… Крикнул, чтобы заглушить слово, которое она повторяла. Ничего уже нельзя… Удар.

Он ударил уверенно, как сотни раз до этого, серединой клинка, и тут же, продолжая ритм движения, сделал четвёртый шаг и полуоборот. Клинок, в конце полуоборота уже свободный, двигался за ним, блестя, увлекая за собой веер красных капелек. Чёрные как смоль волосы заколыхались, развеваясь, поплыли по воздуху, поплыли, поплыли, поплыли…

Голова упала на гравий.

Чудовищ становится всё меньше?

А я? Кто я такой?

Кто кричит? Птицы?

Женщина в полушубке и голубом платье?

Роза из Назаира?

Как тихо!

Как пусто. Какая пустота.

Во мне.

Нивеллен, свернувшись в клубок, сотрясаемый спазмами и дрожью, лежал под стеной особняка, в крапиве, обхватив голову руками.

— Встань, — сказал ведьмак.