Жабья котловина

Посыльный занял место на козлах и взялся за поводья. Лошадь тронулась. Цангольдер с довольной улыбкой смотрел вслед удаляющейся повозке. Конечно, всё это против правил. Ещё и года не прошло, как сестра прислала к нему Виктора обучаться врачеванию, а по закону ученик мог самостоятельно отправляться к больному лишь после пяти лет занятий. Но Виктор — парень сообразительный. При виде кровопускания даже в обморок не падал. Да и болезни в этой Жабьей котловине такие, что сам чёрт не разберет, чем их лечить. Так что хуже не будет.

Успокоив себя такими рассуждениями, доктор Цангольдер направился в спальню, прикидывая, удастся ли ему снова уснуть.

* * *

Повозка подпрыгивала на ухабах, и Виктор бережно прижимал к груди выданный доктором саквояж. «Инструменты, наверное, кучу денег стоят, — беспокоился юноша. — Не дай Бог сломать что-нибудь!»

Виктора распирало от гордости: ему и семнадцати лет не исполнилось, а уже направили одного к больному! Эх, видела бы его сейчас матушка! Юноша достал из кармана лакричный леденец и принялся его рассасывать.

С вершины холма Жабья котловина открывалась как на ладони. Впереди стоял невысокий скалистый кряж, в центре которого выделялась Рыжая гора. Справа и слева полудугой к скалам примыкал длинный холм, отсекая Жабью котловину от остального мира. Казалось, будто его насыпали специально в каких-то оборонительных целях.

Почти всю впадину между холмом и скалами занимал лес. Гнилой — так его называли. И действительно, ядовито-зелёный цвет листвы, густой, почти до черноты, заставлял подумать о гниении. Кое-где из-под плотных крон поднимались клубы тумана. На подступах к холму лес редел. Возвышенность сдерживала его, как стенки чаши — ядовитое зелье.

Ближе к южному краю Жабью котловину пересекал ручей цвета ржавчины. Он начинался от скалистого хребта и терялся в лесу. Справа от ручья стояла деревня, и дома будто бы старались держаться подальше от воды.

— Вот здесь мы и живём! — объявил возница.

Виктор ещё раз окинул взглядом Жабью котловину, и мурашки пробежали по его спине. Неприятное местечко.

— А правду говорят, что у вас тут нечисть водится? — спросил юноша.

— Конечно, — ответил возница. — Где ж ей ещё водиться, как не здесь?

— И на людей она нападает?

— Нет. Обычно — нет. Коли ты по ночам в лес не суёшься, так и она тебя не трогает. Бывает, правда, детей ворует, когда туман в полнолуние. Вот только прошлым месяцем у Марты Мюке мальчишку уволокли.

Юноша сглотнул ком, подкативший к горлу, и отправил в рот последний лакричный леденец.

* * *

До места добрались под вечер. Возница здоровался со встречными односельчанами и пояснял, указывая на Виктора:

— Вот, доктора для Маргариты привез! Из самого города!

Те уважительно кивали.

Дом плотника, крепкий и надёжный, в два этажа, стоял ближе к краю деревни. На пороге ждал бородатый мужчина с ошалевшим взглядом.

— Вот и вы! Наконец-то! — бросился он к повозке. — Быстрее! Пойдёмте к Маргарите! Мне кажется, она при смерти!

— Это наш плотник, Йохан Каппе, — сообщил возница.

— Очень приятно, — важно кивнул Виктор.

В доме плотника ужином и не пахло. Оно и понятно: хозяйка-то больна — кому ж готовить? Виктор сглотнул голодную слюну. Жаль. Он-то надеялся подкрепиться. В просторной комнате на столе юноша заметил миску, полную лакричных леденцов. Он ухватил несколько, не спрашивая разрешения.

Йохан повёл всех на второй этаж. Там, в полутьме небольшой комнаты, Виктор разглядел широкую кровать, на которой лежала женщина. Воняло тут нестерпимо — какой-то гарью и едкой мерзостью. Юноша поморщился:

— Почему больная лежит в такой духоте?

— Хромая Берта делала прижигание, — пояснил плотник. — От этого и дым остался.

— Так здесь же дышать нечем! — возмутился Виктор. — Немедленно откройте окна! И принесите свечей! Мне нужно осмотреть больную.

После его возгласа откуда-то сбоку раздался детский плач. Юноша обернулся и увидел колыбель.

— У вас и ребёнок тут?! — воскликнул Виктор. — Вы с ума сошли?! А вдруг больная заразна! Нельзя держать ребёнка с ней в одной комнате! Уберите его немедленно!

Возница бросился к окнам и стал отколупывать присохшие задвижки. Йохан подхватил хнычущего младенца.

— Ну что ты, Эльза?! Что ты ревёшь?! Сейчас я, сейчас. Погоди!

Плотник поменял мокрые пеленки, залил молока в рожок. Возница меж тем открыл ставни и пошёл вниз, наверное, за свечами.

— Утя-тута-тута-ту, — нянчил плотник девочку, подсовывая ей рожок.

Та присосалась и затихла. Йохан вручил ребёнка Виктору.

— Подержите, пока я колыбель вниз перенесу. Да рожок-то повыше, чтобы ей удобно было.

Юноша впервые держал младенца, а потому руки его вдруг начали подрагивать — как бы не уронить! Плотник потащил колыбель вниз по лестнице. Девочка чмокала губами, сосала козье молоко, а рядом на широкой кровати её мать зашлась тяжёлым кашлем.

— Ну, тихо! Тихо! — уговаривал их обеих Виктор. — Сейчас мы всё посмотрим, всё наладим!