Жаботинский и Бен-Гурион

На этом Эйзенхауэр остановился. Он осторожничал и, дав добро израильским планам, не спешил приглашать Бен-Гуриона в Белый Дом и обещать военную помощь. Однако он одобрил его намерение посетить Анкару. Тайный визит состоялся в августе 1958 года. Переговоры на высшем уровне привели к установлению дипломатических отношений между двумя странами, и израильско-турецкий договор почти на полвека закрепил дружеские связи и сотрудничество во всех сферах, включая военную. Длительное израильско-турецкое сотрудничество продемонстрировало всему миру, что нет территориального или любого иного конфликта между Израилем и мусульманскими неарабскими странами (к ним следует добавить Иран, с которым вплоть до исламской революции и прихода к власти аятоллы Хомейни в январе 1979 года у Израиля были дружеские отношения).

В Европе у Израиля оставался один союзник — Франция. Сотрудничество, начатое социалистическим правительством Ги Молле, продолжили его преемники. Генералде Голль, занявший 1 июня 1958 года пост премьер-министра Франции, исключительно любезно принял в Елисейском дворце Голду Меир и заверил ее в «вечной дружбе с Израилем».

Вечность, увы, понятие растяжимое. (После завершения в 1962 году алжирской войны Франция приняла миллионы алжирцев, и ныне, с изменением демографии страны, она и не враг, и не друг Израиля — Р. Г.)

Не было видимого прогресса только в израильско-американских отношениях. Президент Эйзенхауэр ориентировался на арабские страны и, дружески удерживая Бен-Гуриона на расстоянии вытянутой руки, отделывался теплыми, ни к чему не обязывающими словами. Он не проявлял интереса к личной встрече, и Бен-Гурион ждал повода, чтобы приехать в США с частным визитом и все-таки встретиться с президентом.

Удобный момент наступил в марте 1960-го, когда университет Брайдейса избрал Бен-Гуриона почетным доктором и пригласил в США. Госдепартамент был извещен о его поездке. В этой ситуации Даллес вынужден был проинформировать израильский МИД, что в один из дней будет организована встреча премьер-министра и Эйзенхауэра. Бен-Гурион придавал ей большое значение. Он надеялся, что при личной встрече ему удастся убедить президента в важности стратегического союза с Израилем.

Ждать пришлось около недели. Президент демонстративно откладывал встречу, а когда она все же состоялась, то не привела к результатам, на которые рассчитывал Бен-Гурион. Эйзенхауэр ограничился устным обещанием защитить суверенитет Израиля, но когда дело дошло до конкретики, отказал в просьбе продать оружие, не обращая внимания на поток советского вооружения в Сирию и Египет.

Рукопожатие Бен-Гуриона и Аденауэра

Визит Бен-Гуриона в США преследовал еще одну цель: в Нью-Йорке его ждало рандеву с Аденауэром. Понимая, что только примирение с еврейским народом позволит Германии вернуться в международное сообщество, и зная, насколько болезненно воспринимаются в Израиле любые контакты с представителями Германии, Аденауэр искал встречи с Бен-Гурионом и для переговоров предлагал уединиться на нейтральной территории, называя остров Родос, Афины или Тегеран. Узнав, что в марте Бен-Гурион приедет в Нью-Йорк, Аденауэр в те же самые сроки отправился в США и по обоюдной договоренности остановился в той же гостинице, что и Бен-Гурион: в «Уолдорф-Астория», несколькими этажами ниже. Внешне это выглядело случайным совпадением.

Первая через пятнадцать лет после Холокоста встреча израильского премьера с канцлером Германии состоялась 14 марта 1960 года. Предварительно Шимон Перес обговорил со Штраусом, министром обороны Германии, перечень оружия, которое в порядке оказания помощи Германия безвозмездно передаст Израилю или продаст по символическим ценам — за десять процентов от стоимости. Однако для его утверждения требовалось согласие канцлера. Аденауэр не только одобрил внушительный список, включавший самолеты, вертолеты и подводные лодки (это позволило Израилю дифференцировать поставки оружия и не зависеть от Франции), но и положительно откликнулся на просьбу Бен-Гуриона предоставить кредит в полмиллиарда долларов. К журналистам канцлер и премьер вышли, пожимая друг другу руки. Это было историческое рукопожатие, не означавшее, однако, прощения за преступления нацистского режима. Бен-Гурион напомнил об этом журналистам, предостерегая их от излишнего оптимизма по поводу нормализации отношений: «Мы не забываем то, что было, но не позволим прошлому влиять на наши отношения».