Жаботинский и Бен-Гурион

По возвращении в Палестину Бен-Гуриона ждало очередное разочарование: несмотря на заверения Черчилля, обещание англичан в очередной раз оказалось пустым звуком. Девять месяцев они водили Вейцмана «за нос», объясняя задержку формирования еврейской дивизии чисто техническими причинами. Чтобы успокоить сионистов, англичане даже назначили комдива (на бумаге), но 15 мая 1941 года, после настойчивых напоминаний Вейцмана, Черчилль отозвал свое обещание. Если вспомнить, что 10 мая 1941 года, за полтора месяца до начала германского наступления на Совете кий Союз, Рудольф Гесс, первый заместитель фюрера по национал-социалистической партии, совершил перелет в Англию и яко бы от имени Гитлера предложил Черчиллю заключить мирный до говор и направить усилия на борьбу с советской Россией, то становится ясной причина неожиданного отказа[38].

Бен-Гуриону пошел 55-й год. Он только недавно вернулся после длительного путешествия, с утра до вечера пропадает на рабо те, дети — две дочери и сын — почти не видят его, а жена на фоне частых отлучек заподозрила его в супружеской неверности, но, получив нерадостное сообщение из Лондона, он решил лично познакомиться с Уолтером Гиннессом, I бароном Мойном — новым министром колоний. Бен-Гурион полагал, что ему удастся убедить Гиннесса быть внимательным к чаяниям сионистов. Ведь в то время как тысячи британских евреев записались добровольцами в армию — арабы, как и в Первую мировую войну, солидаризовались с Германией.

Бен-Гурион надеялся, что барон Мойн учтет это обстоятельство при обсуждении послевоенного будущего Палестины, а пока откроет границы Палестины для беженцев.

В новое кругосветное путешествие Бен-Гурион отправился 22 июня 1941 года, в день, когда фюрер совершил роковую ошибку: начал войну на Восточном фронте.

Встреча с министром колоний огорчила и разочаровала Бен-Гуриона. Выяснилось, что у барона возникла «грандиозная» идея, которой он собирался убить трех зайцев: ублажить арабов, похоронить обязательства Великобритании, вытекающие из декларации Бальфура и мандата Лиги Наций, и удовлетворить евреев. Он предложил Бен-Гуриону создать еврейский национальный очаг… в Европе. Бен-Гурион был шокирован, когда министр колоний предложил нечто напомнившее «план Уганды»: создание еврейского государства где-нибудь подальше от Палестины.

— После победы мы выгоним немцев из Восточной Пруссии, поселим там евреев и создадим еврейское государство, — заверил он Бен-Гуриона.

Бен-Гурион ответил прямолинейно — не так искусно, как некогда Вейцман на аналогичное предложение лорда Бальфура, но не менее доходчиво:

— Я верю в вашу победу, и вы можете делать с немцами все, что вам угодно. Вы можете выгнать их пулеметами из Восточной Пруссии, но даже под пулеметами вы не приведете туда евреев. У евреев одна страна — Палестина.

Конечно, никто не давал Бен-Гуриону полномочий отказываться от земель Восточной Пруссии от лица абсолютного большинства евреев. Наверняка нашлись бы несколько десятков — а может, и сотен тысяч — желающих поселиться на территории бывшей Восточной Пруссии. Но недаром слово «сионизм» — производное от названия горы Сион в Иерусалиме. Со времен вавилонского плена оно стало символом утраченной родины, от которой евреи диаспоры не отрекались ни при каких обстоятельствах, произнося каждый год в конце Пасхальной Агады[39]: «Лешана абаа бирушалаим!» — «В следующем году — в Иерусалиме».

Сталин должен благодарить сионистов: их принципиальность и неуступчивость позволила Советскому Союзу присоединить к России Восточную Пруссию с городом Кенигсберг (нынешняя Калининградская область).

А барон Мойн, так ничего и не поняв, произнес в 1942 году спич в Палате лордов, заявив, что нынешние евреи не являются наследниками древних евреев и не вправе претендовать на Святую землю. Почему-то «знаток истории» забыл высказаться о правах англосаксов на Северную Америку, Австралию и Новую Зеландию — и о правах арабов на территории, завоеванные ими в VI веке н. э. (Египет в частности), выходящие за рамки Аравийского полуострова. Ответ последователям барона прозвучал в марте 1946 года в выступлении Бен-Гуриона перед англо-американской комиссией. Но об этом позднее.

Сталин и сионисты

Война коренным образом изменила ситуацию вокруг Палестины. Угроза физического уничтожения миллионов европейских евреев и отказ ведущих держав дать им крышу над головой обострили желание вернуться на историческую Родину и выстроить такой же национальный дом, какой имеют другие народы. Бен-Гурион понял: настало время провозгласить целью сионизма создание еврейского государства и после войны потребовать этого от стран-победительниц.