Жак Лакан: введение

Начнем с вопроса о том, с каким пониманием бессознательного Лакан порывает? Если открыть его работу «Инстанция буквы», то практически в самом начале он пишет: «По ту сторону речи, в бессознательном, психоаналитический опыт обнаруживает цельную языковую структуру». И дальше он продолжает: «Представление о бессознательном как некоем седалище инстинктов придется, возможно, пересмотреть»[48]. По сути, Лакан отказывается от широко распространенной концепции, согласно которой в бессознательном находятся некие инстинкты/влечения.

По мнению Лакана, психоаналитический опыт обнаруживает в бессознательном языковую структуру. То есть бессознательное состоит не из инстинктов, а из неких языковых структур. Надо сказать, что эти идеи Лакана, с одной стороны, были достаточно новаторскими для психоанализа. Но с другой стороны, можно обратить внимание на то, что у самого Фрейда в его работах есть похожие рассуждения: рассуждения, которые указывают именно в этом направлении.

В знаменитой статье Фрейда «О бессознательном» 1915 года есть фрагмент, где Фрейд рассуждает о вытеснении. Он рассуждает о том, что может вытесняться и что, соответственно, может находиться в бессознательном. В частности, Фрейд задается вопросом о том, возможно ли бессознательное влечение? Возможен ли бессознательный аффект? И приходит к выводу, что, наверное, все же нет. Он пишет: «В бессознательном влечение может быть отражено не иначе как при помощи представления. Если бы влечение не связывалось с каким-нибудь представлением и не проявлялось как состояние аффекта, то мы не могли бы о нем ничего знать. И если мы все-таки говорим о бессознательном влечении или о вытесненном влечении, то это только безобидная небрежность выражения. Под этим мы можем понимать только такое влечение, которое отражено в психике бессознательным представлением, и ничего другого под этим не подразумевается»[49].

То есть нет никакого бессознательного влечения. Нет никакого вытесненного влечения. А что вытесняется и что помещается в бессознательное? В бессознательное помещается представление, то есть – есть некий аффект, некое переживание, некое влечение, которое для того, чтобы мы о нем имели какое-то представление, должно быть как-то представлено. Должно быть некое представление влечения, благодаря которому мы, собственно говоря, только о нем и узнаем. И когда происходит вытеснение, то происходит как бы разрывание связи между этим самым влечением, аффектом и его представлением. Это самое представление уходит в бессознательное. И, соответственно, за счет этого разрыва это влечение, этот аффект может существовать как бы анонимно, инкогнито, в неузнанном виде. Он может проявляться в симптомах, в каких-то непонятных и не расшифровываемых для самого субъекта форматах. Потому что влечение отсоединилось от своего представления. Это представление оказалось бессознательным.

То есть, согласно этой цитате Фрейда, в бессознательном находится не влечение, не какие-то переживания, не аффекты, а представления этих влечений, представления этих аффектов.

Как считал Лакан, даже то понятие, которое Фрейд использовал для того, чтобы передать вот эту идею представления, репрезентации влечения, аффекта, свидетельствует о том, что Фрейд в принципе понимал бессознательное так же, как его пытался понимать Лакан. Какое понятие использовал Фрейд для того, чтобы передать эту идею представления влечения? Он использовал понятие Vorstellungsrepräsentanz. На разные языки это понятие переводилось по-разному – на английский оно переводилось как ideational representative, то есть «идейная репрезентация». На французский переводилось как représentant-représentation. Лакан переводил этот термин как représentant de la représentation, то есть репрезентация репрезентации. Здесь принципиально именно вот это удвоение в словах – не просто репрезентация, но репрезентация репрезентации. Кстати, в русском переводе этот смысловой нюанс оказывается потерянным: Vorstellungsrepräsentanz переводится просто как «представление».

Но почему недостаточно просто сказать «представление влечения» или «представление аффекта»? Зачем нужно это самое удвоение? Какой дополнительный смысл оно привносит? Этот дополнительный смысл становится понятным, если вспомнить приведенную выше структуру знака по Лакану. Мы видим в нем как раз два элемента – означающее и означаемое.