Жак Отважный из Сент-Антуанского предместья

- На вас теперь кровь, и так легко ее вам не смыть! Разве вы не такие же граждане Парижа, как те, кого вы убили? Как те, которых вчера осудили и повесили? Сегодня вы под ружьем! Завтра станете кто красильщиком, кто жестянщиком, кто чернорабочим. А те, в кого вы стреляли, тоже встанут под ружье, если у нас будет война с иноземцами. А чего добивались рабочие Ревельона?.. Только того, чтобы жить не по-собачьи, а по-людски...

- А кто тебя прислал к нам? - спросил молодой солдат, протискиваясь ближе к Жермини.

- Меня? - изумленно спросила женщина. - Никто! Пришла я потому, что сердце мне подсказало. Прямо как к горлу подступило. Надо, думаю, пойти и все им объяснить...

- Что это еще за бунтовщица?! - гневно окликнул женщину офицер, которому доложили о ее появлении в казарме.

- Это я-то бунтовщица? - искренне удивилась Жермини. - Бунтовщики - это те, кто с оружием. А у меня какое оружие? Язык - вот мое оружие!

- Вот то-то, что язык у тебя слишком длинный! Посидишь немного в тюрьме, он и укоротится! - пригрозил офицер.

- Я тюрьмы не боюсь. Со мной правда... Она всегда в конце концов верх возьмет...

- Пико, Жанен, отведите ее в Сальпетриер! Посидит в тюрьме одумается, поймет, что такое бунт! - приказал офицер.

Два солдата отделились от других. Пико, человек уже немолодой, неохотно дотронулся до плеча Жермини.

- Идем! - пробурчал он.

- Идем! - согласилась Жермини, Она сделала два шага к двери, потом повернулась к солдатам и сказала: - Запомните все же мои слова. Может, сейчас я пришла слишком поздно, так пригодится в другой раз. - Она помахала рукой в знак прощального приветствия и последовала за конвойными.

А позади нее слышался недовольный ропот:

- За что же это ее в тюрьму?!

- Выходит, и слова молвить нельзя...

- Она же и в самом деле от сердца...

Жак шел, как всегда, со связкой книг под мышкой и даже не сразу заметил, что очутился на улице Муфтар. Его неодолимо влекло на эту улицу, где жила Эжени. Уже не первый раз он сюда сворачивал, хотя мог бы пройти домой более близким путем.

Он не разглядывал прохожих, не глазел по сторонам, только, проходя мимо дома номер девять, внимательно смотрел на окошко, в котором могла показаться Эжени. Он и видел ее: она сидела за шитьем, не поднимая головы от стола. Подле нее на ворохе цветных лент сидела сорока. Но в окно Эжени не глядела. У подъезда не видно было и тетушки Мадлен.

- Молодой человек! - вдруг окликнул Жака женский голос, и Жак не сразу понял, что обращаются к нему.

Он поднял глаза и увидел обычную в те дни сценку: двое солдат ведут арестованного. Необычным было лишь то, что вели они молодую женщину. Она шла легкой походкой, как будто целью ее была прогулка.

- Будет тебе горланить! - беззлобно сказал солдат постарше. Иди тихонько, и все обойдется хорошо.

- Молодой человек, - повторила женщина, не обращая внимания на слова конвойного, - мой брат, цирюльник Жером, живет у самой стены Бастилии. Передай ему, что его сестру Жермини арестовали и ведут в Сальпетриер.

- Я знаю Жерома, знаю! - закричал Жак. - Но за что это вас? Следуя за Жермини, Жак пошел в ногу с солдатами.

- За то, что я хотела спросить солдат, кто утрет слезы оставшимся вдовам и сиротам.

- Перестанешь ты болтать?! - рассердился второй солдат. - И откуда только ты такие слова берешь? Они и камень разжалобят!

- Хорошо, кабы мои слова проняли тех, у кого сердца каменные!

Тут солдат постарше потерял терпение и накинулся на Жака:

- А ты чего за нами увязался? Уходи подобру-поздорову, пока за тебя не взялись!.. Свернем-ка направо, в переулок, - бросил он своему товарищу.

Жермини улыбнулась Жаку.

- Если выполнишь мою просьбу, спасибо! А если не сделаешь, бог тебе судья!

И женщина, сопровождаемая двумя конвойными, скрылась в переулке. Жак долго смотрел ей вслед.

Глава семнадцатая

УРОК КОРОЛЯМ

Теперь, когда Генеральные штаты должны были вот-вот начать свою деятельность, значение Горана, избранного депутатом от третьего сословия, еще больше возросло в глазах семьи Пежо.

Франсуаза говорила не без удовольствия:

- Ну вот, теперь у нас есть своя "рука" в Генеральных штатах. Подумайте, ведь Штаты - это вся Франция!

Жанетта кокетливо улыбалась, когда Горан навещал их.

- Представляю себе, сколько теперь у вас дел, - говорила она. - И как только вы находите время для нас!

- Вы шутите! Для вас, да не найти времени! Тот день, когда я вас не вижу, мадемуазель Жанетта, кажется мне потерянным...

Девушка заливалась румянцем. А Франсуаза, в присутствии которой происходили эти разговоры, не скрывала своего удовлетворения тем, что ее будущий зять так любезен и хорошо воспитан.

Открытие Генеральных штатов должно было состояться 5 мая. И Франсуаза захотела непременно присутствовать на этом торжестве. Разодевшись в парадное платье, она распорядилась, чтобы и дочери ее нарядились как можно лучше. Удостоверившись, что в праздничных костюмах они выглядят "не хуже, чем любые аристократки", Франсуаза отправилась с ними в Версаль. Перед уходом она сказала Жаку: