Жак Отважный из Сент-Антуанского предместья

Вот что прочел Гийом:

"Трепещите, г-н Робер Пуайе-Бианкур! Ваша тайна стала нам известна. И от нашей карающей руки Вам не уйти. Кайтесь, молитесь, пока еще есть время. Месть свершится рано или поздно!" И подпись: "Мстители за невинно погибшего Фирмена Одри".

- Странно! - пробормотал вслух Гийом.

Он едва успел вложить письмо обратно в конверт, как на пороге показался лакей.

- Господин Бианкур пришел в себя и спрашивает, где письмо, доложил Люк.

- Слава богу, что господину Бианкуру лучше. А письмо вот оно! - И как ни в чем не бывало Гийом протянул Люку письмо. - Если хозяин меня спросит, скажите, что я работаю в канцелярии. - И Гийом вышел из кабинета.

"Что бы это могло значить? Какие еще дела у него на совести, кроме тех, что я знаю? Почему Пуайе? Откуда у него эта двойная фамилия? Я знаю о многих преступлениях, которыми отягощена его совесть. Но что это еще за Одри, которого он, видимо, убрал с пути таким же способом, каким при мне убрал Кристофа и Ледрю да и других. Нет, видно, его приперли к стенке. Иначе он не впал бы в такую тревогу! Но если так, первый, кого он бросит в минуту опасности, буду я. Что же мне делать?"

Глава двадцать вторая

ПАЛЕ-РОЯЛЬ

С тех пор как Жаку приоткрылась тайна Пуайе-Бианкура, прошло две недели. Адора он не видел, так как адвокат сейчас погрузился с головой во всевозможные судебные дела. Но Шарлю Жак рассказывал о своей находке подробно, и не один раз. И их беседы привели к неожиданному решению: написать предателю такое письмо, чтобы оно повергло его в трепет и заставило во всем признаться.

- Надо посоветоваться с Адора! - сказал все же Жак.

Но Шарль, немного ревновавший друга к молодому адвокату, запротестовал:

- К чему? Ты и сам говорил, что у него дела по горло. А мы ведь только попугаем твоего Бианкура.

Сказано - сделано! Немало бумаги извели друзья, пока наконец письмо не было одобрено обоими, исправлено и переписано. И теперь они с трепетом ждали, чтобы Бианкур опять пригласил к себе Жака, предвкушая, какие интересные наблюдения ему удастся сделать во время этого визита.

Когда после долгого отсутствия Адора заглянул наконец в кабинет для чтения, Жак рассказал ему о написанном письме как о большой победе. К его великому удивлению, Адора отнесся к письму совсем по-иному.

- Ну что мне с тобой делать! До чего же ты легкомысленный! Ведь на языке охотников такое поведение называется "спугнуть дичь". Не такой младенец Бианкур, чтобы испугаться угроз, зато он может скрыть кое-какие улики. Так чего же ты достиг?

Жак понурил голову.

Увидев это, Адора дружески похлопал его по плечу:

- Ну ладно, Малыш! Еще не все потеряно! Наберись терпения. Я повторяю тебе это уже который раз. Обещай ничего не предпринимать, не посоветовавшись со мной.

И Жак обещал.

...Выдумка Бабетты сослужила службу семье Пежо. Жак и в самом деле договорился о найме в аренду второго помещения для кабинета в самом Пале-Рояле. Это было необычайно выгодной сделкой во всех отношениях, и теперь речь шла только о сроке, когда откроется новый кабинет для чтения. Сначала переговоры, затем хлопоты по устройству кабинета развязали руки Жаку. Он больше не должен был отчитываться перед тетей Франсуазой и мог ходить в Пале-Рояль невозбранно.

Чего только не придумывал Шарль, чтобы лишний раз отлучиться из магазина и побывать вместе с другом в Пале-Рояле! Это был уже не тот Пале-Рояль, который окружал посетителя всевозможными приманками и забавами. Не Пале-Рояль, поражавший на каждом шагу роскошью и изобретательностью выдумок. Это был клуб, где кипела и била ключом политическая мысль.

Здесь постоянно сменялись люди: некоторые, мелькнув, бесследно исчезали. Многие из них, побывав в Пале-Рояле один раз, превращались в завсегдатаев. Иные становились любимцами парижан на несколько часов. Слава других утверждалась надолго. Среди последних часто упоминали имена Дантона и Камилла Демулена. Несмотря на природный недостаток - заикание, Демулен увлекал слушателей, произнося пламенные речи, слагал стихи, бросал в толпу сатирические куплеты, осмеивающие наиболее ненавистных народу вельмож, приближенных ко двору, и толпа, смеясь, вторила ему.

В Пале-Рояле можно было купить листки с текстом его стихов, а также стихов других авторов, воззвания, наказы и газеты. Их было множество. После открытия Генеральных штатов в одном только Париже насчитывалось сто пятьдесят газет, и каждая находила своего читателя и приверженца. Купцы и рыночные торговки жаловались, что газеты отбивают у них покупателей, так как люди готовы тратить свои последние деньги на газеты, вместо того чтобы покупать съестные припасы.

Жаловались и владельцы кафе. Бывало, придут два-три человека, познакомятся, разговорятся и примутся за карты... И глядишь, карты картами, а уж редко кто из партнеров обойдется одним стаканчиком. Выпьют, сыграют партию и снова выпьют, так что хозяева кафе не остаются в накладе... А нынче те же люди устроятся где попало - на бульваре, на улице, на крылечке - и читают вслух новый выпуск газеты. Им и в голову не приходит промочить горло!