Жак Отважный из Сент-Антуанского предместья

- Вы, молодые люди, всегда считаете себя умнее других, а еще посмотрим, кто окажется прав.

Жак молчал. Почувствовав в его молчании скрытое неодобрение, Горан решил переменить тему:

- Мне пришла в голову хорошая мысль. Ведь, когда сроют Бастилию, в Париже станет одной площадью больше. Что, если на этой площади воздвигнуть колонну. А на ней написать: "Королю Людовику XVI, восстановившему свободу для народа!" Каково?! Я думаю обратиться с этим предложением в Постоянный комитет.

- Что ж, предложите! - сдержанно ответил Жак.

Он и не заметил, как к нему подошел Леблан, высокий мужчина в рабочей блузе и картузе. Жак видел за эти дни многих дравшихся вместе с ним у стен Бастилии, но Леблана запомнил особенно хорошо. Ведь это он первый назвал его Жаком Отважным.

- Я тебя искал, а ты вот где! - сказал Леблан. - Ну-ка, отойдем с тобой в сторонку, чтобы не мешать другим работать. Только я позабыл, ты Жак или Жан? Скажи, ведь это ты первый догадался взобраться на крышу дома парикмахера, вооружиться топором и сбивать засовы с моста?..

- Я...

- Это ты разобрал горящие телеги! Ты разбил знаменитые часы, которые неотступно напоминали узникам об их участи? - И, обращаясь не столько к Жаку, сколько к стоявшим кругом людям, продолжал: Благодаря тебе мы смогли прорваться во двор Бастилии. Это был ты?

- Я... - Жак все еще не понимал, к чему он клонит. - Да ведь пушечное ядро сбило цепь второго моста, а без второго мы не справились бы!

- Все равно! Ты заслужил, чтобы твое имя было запечатлено на веки веков среди имен людей, сокрушивших Бастилию!

Тут уже Жак ничего не ответил.

- Получай! И отправляйся с этой вот бумажкой в Сент-Антуанскую мэрию. Там спросишь гражданина Прево.

Все еще не понимая, к чему идет дело, Жак взял из рук Лебана листок бумаги, на котором неуверенным, почти детским почерком было выведено: "Податель сей бумаги отличился при взятии Бастилии своей отвагой!" Следовал перечень заслуг Жака, причем не было забыто, что он "пролил кровь, атакуя Бастилию"

Жака удивило, что в бумаге было упомянуто все, кроме его имени и фамилии. Он уже готов был сказать, что Шарль неотступно следовал за ним, не трусил и шел прямо в огонь... Хотел сказать, но вдруг как будто что-то сообразил и улыбнулся. Он неумело поблагодарил Леблана и снова взялся за лопату. Шарль посмотрел на друга и подозрительно спросил:

- Чего это от тебя понадобилось Леблану?

- Да так, пустое, - ответил Жак.

Только когда стемнело и каменщик Палуа, которого Постоянный комитет пригласил руководить работой по расчистке двора Бастилии, объявил, что пора расходиться, Жак сказал другу:

- Идем!

Но, к удивлению Шарля, направились они не домой.

По шумным, все еще не успокоившимся улицам друзья шли, почти не разговаривая. В ряду других двух- и трехэтажных строений стояло здание Сент-Антуанской мэрии.

Они вошли в мэрию, спросили гражданина Прево. Слово "гражданин" было еще внове. Оно впервые прозвучало на заседании Национального собрания 19 июня и так потрясло присутствовавших, что газета "Народный трибун" тут же отметила: "19 июня 1789 года мы получили из уст Национального собрания имя "граждане"! Да будет благословен месяц июнь!"

Шарль ничего не спрашивал и терпеливо ждал, пока Жак не объяснит ему, зачем они сюда пришли.

Гражданин Прево, старичок в черном сюртуке, с батистовым белым жабо и в седом парике, сидел за столом и разговаривал со стоявшей перед ним женщиной. Хотя Жаку она была видна со спины, он догадался, что женщина молодая.

Прево говорил глухим, старческим голосом:

- Жермини Леблюэ, вы занесены в число победителей, победительниц, - тут же поправился Прево, - Бастилии...

- Благодарю вас! - с чувством ответила женщина и обернулась.

Жак узнал в ней сестру Жерома, Жермини. Она тоже узнала Жака и улыбнулась.

- Рискуя жизнью, вы, Жермини, спасали раненых, вытаскивали их из-под обломков Бастилии. Об этом свидетельствуют двадцать граждан. Вот их подписи! - Прево ткнул пальцем в лежавшую перед ним бумагу, пестревшую фамилиями, написанными разными почерками. - Благодарное потомство не забудет вас!

- Право, я не заслужила такой чести... - конфузясь, говорила Жермини.

А Прево между тем взял из рук Жака листок, вытащил из огромного футляра очки, надел их и прочитал.

- Так! Так! Сколько же тебе лет, разрушитель Бастилии? улыбнувшись неожиданно доброй улыбкой, спросил он.

- Семнадцать!

- Что ж, это хорошо! В семнадцать лет ты показал себя храбрецом, не испугался пуль, бесстрашно дрался, да еще сделал то, чего не догадались сделать другие, постарше тебя.

Юноша слушал молча.

- Ты вполне заслужил, чтобы твое имя было записано среди имен первых завоевателей Бастилии. Так как же тебя зовут?

- Шарль Гошар! - произнес без запинки Жак.

Шарль оцепенел от неожиданности, а потом крикнул:

- Ты с ума... - но не успел докончить. Пальцы Жака так впились в его руку, что он чуть не взвыл от боли.

- Шарль Гошар, твое имя будет внесено в список, куда наряду с твоим будут записаны имена лучших из лучших! - многозначительно сказал старичок.

А стоявший рядом с Прево человек в адвокатской мантии добавил:

- Поздравляю тебя, Шарль Гошар!