Жалкая (ЛП)

— У тебя есть два дня.

Час спустя я наконец возвращаюсь в поместье, машу рукой охранникам, стоящим у закрытого входа, и веду свой затемненный Range Rover по извилистой дорожке, усаженной идеально ухоженными кустарниками.

Проведя кончиком языка по губам, я паркую машину в гараже и иду к двери, мышцы ног горят от того, как быстро я врываюсь внутрь. Флешка пробивает дыру в моей груди, и мне приходится физически удерживать себя от того, чтобы постоянно хвататься за неё, просто чтобы убедиться, что она всё ещё там.

Дверь из гаража открывается прямо на кухню, и хотя я знаю, что нахожусь в безопасности от посторонних глаз — никто из живущих здесь не замечает меня, пока им что-то не понадобится, — беспокойство всё ещё ползет по моему позвоночнику и обвивает горло, побуждая меня двигаться быстрее, пока я не смогу доставить материал в безопасное место.

Из коридора доносится громкий смех, и моё сердце ударяется о грудную клетку, заставляя мои шаги замедлиться. Звук доносится из столовой, и хотя мне нет смысла менять направление и идти в сторону шума, я всё равно делаю именно это.

Я снимаю куртку и обувь, иду как можно легче, стараясь, чтобы мои шаги не были слышны на деревянных полах, и когда я попадаю в столовую со стороны парадного входа, гнев захлестывает меня с такой силой, что обездвиживает.

Он в доме.

Он в наших жизнях меньше недели, а Брейден Уолш уже в нашем чёртовом доме.

Моя семья полна идиотов. Сердце ударяется о ребра, пальцы сжимаются в кулаки, ногти режут ладони.

Десять, девять, восемь…

Контроль возвращается на место, когда я досчитываю до одного, и я поворачиваюсь, быстро иду по коридору, забегая на кухню за водой.

Когда я наклоняюсь к холодильнику, мои пальцы касаются края бутылки, я снова слышу его.

— Привет, милая.

Его голос скользит по моей коже, как тысяча ножей, а от того, как он использует слово милая, мне хочется кричать.

Я, блять, ненавижу это слово.

— Уже игнорируешь меня?

Ворча, я встаю прямо и закрываю дверцу холодильника.

— Меня зовут Эвелин, преследователь.

Он ухмыляется, и от этого мне хочется ударить его по лицу.

— Эвелин.

— Что тебе нужно? — спрашиваю я, пытаясь обойти его.

Он делает шаг в сторону, так что я оказываюсь загнанной в угол. Напряжение охватывает мои плечи.

— Ты та ещё проныра, подглядываешь из-за стен и в комнаты, — замечает он, наклоняя голову. — Не хотела поздороваться?

Я насмехаюсь.

— Я живу здесь, гений. И я пыталась избегать тебя.

— Почему? — давит он.

— Потому что если я этого не сделаю, то убью тебя.

Его глаза вспыхивают, а ухмылка растет.

Неужели он думает, что я шучу?

Он делает шаг ко мне, и я теряю дыхание от того, как быстро меняется воздух.

Хочу я это признать или нет, но физически этот мужчина влияет на меня сильнее, чем кто-либо другой, и это заставляет панику проникать в каждый нерв, потому что последнее, что мне нужно, это чтобы кто-то, кому я не доверяю, пришёл и заставил меня чувствовать, будто я теряю весь контроль над ситуацией.

Я вскидываю руки и прижимаю их к его груди.

— Ты в моем пузыре.

Он поднимает бровь.

— В твоём пузыре?

Размахивая рукой между нами, я пытаюсь оттолкнуть его.

— Это мой пузырь, пёсик. И ты в нём.

— Может быть, мне нравится твой пузырь, — он наклоняется ко мне, мои ладони — единственное, что отделяет его тело от моего. — Здесь уютно. Тесно.

— Отлично, — сухо говорю я. — Теперь может подвинешься?

Он хмыкает и снова прижимается ко мне, на этот раз так, что моя спина оказывается прижатой к холодильнику. Когда он поднимает руку, мои пальцы впиваются в его рубашку, сердце стучит в ушах, и он убирает прядь волос с моего лба, а затем трогает мою челюсть.

Его зеленые глаза переходят с моего лица на губы. В моем животе вспыхивает жар.

— Отпусти меня, — сумела прохрипеть я.

— Нет.

— Это был не вопрос, — шиплю я. — И я хочу, чтобы ты оставил мою семью в покое. Я не шучу.

Он прижимается ко мне бедрами и наклоняется, его дыхание проходит по моей шее, вызывая мурашки по позвоночнику.

— Не совсем уверен, за кого ты меня принимаешь, — шепчет он. — Но очевидно, что ты приняла меня за человека, которому не наплевать на то, чего ты хочешь.

Я стискиваю зубы, гнев затуманивает мое зрение, пока оно не темнеет по краям.

— Так что если я хочу ужинать в твоем доме, — продолжает он. — Если я хочу вести дела с твоим отцом… если я хочу трахнуть твою наивную старшую сестру, то я так и сделаю.

Моя грудь напрягается, ноздри раздуваются, когда я отворачиваю лицо в сторону, пытаясь обуздать свой темперамент. Единственный раз, когда у меня нет пистолета.

— Поняла меня, красавица?

Издав негромкий смешок, я киваю головой, высовывая кончик языка и проводя им по краю моей нижней губы.

Его глаза следят за этим движением, точно так же, как в ту ночь, когда мы встретились в клубе.

Я поднимаюсь на цыпочки, пока наши носы не касаются, запах корицы и сосны обволакивает все мои рецепторы.

— Иди нахуй.