Жанна д’Арк из рода Валуа. Книга 1

Но, как узнать наверняка? Спросить? Нет… Если Арманьяк ошибся, такой вопрос может стать предисловием к приговору. Но, если не ошибся, то, возможно, стоит повременить и дать Ла Тремую довершить его дело, не препятствуя ни в чеём?..

– Скажите, граф, – внезапно спросил сам Ла Тремуй, и голос его разметал мысли д'Арманьяка как раз в тот момент, когда он уже заносил топор над головой Изабо, – а правду говорят, что принц Шарль называет герцогиню Анжуйскую матерью?

– Правда.

Ла Тремуй неодобрительно покачал головой.

– Боюсь, это не очень хорошо. Её величеству королеве это может не понравиться. Надо бы как-то деликатно объяснить герцогине… Всё-таки, не совсем удобно… Да и принца следует подготовить. На всякий случай. Вдруг он сам захочет вернуться…

Граф Бернар ответил тяжёлым взглядом.

«Жаль…», – подумал он.

А потом указал рукой вперёд.

– За этим лесом Анжер, – сказал, ничего не выражающим голосом. – Когда приедем, можете пойти к принцу и поведать ему о недовольстве её величества. Но учтите, граф, в ЭТОМ деле я вам уже не попутчик…

Голоса в высоком каминном зале звучали отчётливо и громко, со всеми нюансами, так что даже малейший вздох между словами был слышен на высокой галерее, углом нависавшей над входом из внутренних покоев. Там, никем не замеченная, стояла мадам Иоланда и внимательно слушала, о чем говорят с её мужем коннетабль и Великий управляющий двора.

Приезд этих двух господ не стал такой уж большой неожиданностью, но всё же выглядел совсем не так, как ожидалось. Во-первых, ждала герцогиня одного только графа и уже давно, а во-вторых, никак не думала, что поводом для приезда станет попытка увезти Шарля обратно в Париж!

Мадам де Монфор писала оттуда достаточно часто, чтобы мадам Иоланда имела представление о том, как развивается любовная интрижка королевы с шевалье де Бурдоном. Судя по всему, об осторожности Изабо беспокоилась уже не так усердно, а значит, Бернару Арманьякскому оставалось только хорошенько подтолкнуть её к той пропасти, которую герцогиня любезно разверзла перед королевой, «подарив» ей шевалье в день сватовства…

Но случился Азенкур, потом почти вслед этому горю умер дофин Луи и герцогиня вполне обоснованно решила, что графу сейчас «не до того», и, как глава обескровленной партии, он изыскивает средства для укрепления её рядов, а значит, и своего положения при дворе…

Однако граф приехал именно тогда, когда его не ждали. Да ещё и привёз этого неприятного Жоржа Ла Тремуя!

Увидев перед собой нового управляющего двора, герцогиня никак не могла отделаться от чувства брезгливости. Ей не понравилось в незваном госте всё, от бесхарактерного лица и торчащих из-под короткой прически огромных ушей, до угодливого подхихикивания при разговоре, выражения преувеличенной заботы, когда речь заходила о вещах серьезных и слезливого умиления, когда говорили о королевском семействе. Всё это выглядело насквозь фальшивым и заставляло думать либо о глупости Ла Тремуя, либо о корыстном лицемерии. И мадам Иоланда предпочла склониться к лицемерию, тем более, что в отличие от графа Арманьякского она ничем Ла Тремую не была обязана и не старалась прикрыть его «непонятность» иллюзорными надеждами на выстраданный в плену патриотизм.

Вот почему, унизившись до подслушивания, стояла она сейчас на галерее и внимательно следила за каждым словом, жестом, или взглядом разговаривающих мужчин. И старалась, хоть в чем-то, разобраться.

– Ваша светлость, – говорил, между тем коннетабль, – поймите нас правильно. Желание забрать принца Шарля в Париж их величествами не высказывалось, поэтому вы вольны нам отказать и поступить так, как сочтёте нужным. Но, поверьте, желание это было продиктовано исключительно соображениями безопасности…

– Безопасности? – с притворным удивлением перебил герцог. – Выходит, если я правильно понял, вы хотите забрать Шарля из безопасного Анжера, чтобы увезти в Париж, где, как я слышал, все только и шепчутся об отравлении дофина?

– Анжер не так уж и безопасен, – возразил граф. – По дороге сюда я видел толпы беженцев. Среди них не только рабы, но и дворяне, а ваш дом, насколько мне известно, слишком открыт… Я не хочу сказать, что вы принимаете всех, без разбора, но, как сейчас угадать, кто враг, а кто друг? Подосланный убийца может прикинуться кем угодно…

Герцог откинулся на стуле и сложил на груди руки.

– Значит, слухи об отравлении всё же верны… Тогда почему вы не зовёте в Париж и меня, и все моё семейство?

Граф Арманьякский тяжело вздохнул.

– Вы нужны не отравителям, а сплетникам…

И, увидев, как взлетели брови герцога, поспешил увести разговор подальше от опасной темы, которой так неловко коснулся.

– Ваша светлость, поверьте старому другу, слухи о том, что дофина отравили начались не на пустом месте. Лекарь при мне осматривал тело и, хотя явных признаков не обнаружил, свои сомнения он всё-таки высказал, а я эти сомнения принял в расчёт потому, что, согласитесь, трудно умереть в девятнадцать лет будучи абсолютно здоровым…

При этих словах Ла Тремуй округлил глаза и произнёс с видом наивного простака: