Жанна Ланвен

Если вспомнить сюжет этой скандальной книги, вызвавшей в 1922 году бурю неодобрения и при этом имевшей огромный успех, то речь там идет о некой молодой даме по имени Моника Лербье, родившейся в 1900 году и воспитанной, как полагается, в сдержанности и скромности, с единственным дозволенным развлечением в виде фортепианных гамм. Мать вела довольно легкомысленный образ жизни, а отец и вовсе не принимал участия в воспитании дочери. Она поступает в Сорбонну и становится идеалом современной молодой дамы: «она слушала лекции по литературе и философии, активно занималась спортом – теннисом, гольфом, и в свободное время развлекала себя, занимаясь изготовлением искусственных цветов…»[353]

Оскорбленная изменой жениха, Моника покидает родной дом, оставляет семью и начинает жить самостоятельно: открывает свой бутик «старинного и современного искусства», увлекается работой театрального декоратора, влюбляется в танцовщика, мечтает иметь ребенка, которого будет воспитывать одна, увлекается опиумом. Женственность и мужественность ее характера, любовные сцены и курение наркотика в кимоно «с белыми ибисами, клюющими розы»…

Дневное платье от Ланвен, 1924.

Фонд А. Васильева

Перед нами падение в бездну и путь обратно наверх, будущее замужество и работа на стыке моды и декораторского искусства.

В мире, где еще так недавно царили насилие, убийства и мужское варварство, Моника Лербье заявила себя независимой девушкой-холостячкой – то ли женственный юноша, то ли мужеподобная девушка, чья основная черта характера – «типично мужское чувство собственного достоинства». Она осознает недостатки своего воспитания: «я была для матери лишь куклой…

Сначала с ней играются, а потом ломают!» Она осознает также свою развращенность, из-за которой пристрастилась к наркотикам и беспорядочным сексуальным связям.

В этом мире было важно то, как ты одет. Для Маргерита описывать костюмы своих персонажей означало рассказывать об их характере и психологических особенностях.

Выбор «платья-рубашки из серебристой парчи, с декольте и открытыми руками, где все остальное было скрыто тяжелой тканью»[354], говорит о ее характере.

Он же виден и в описании вечернего платья: «одна из тех просторных запахивающихся туник, которые так хорошо подчеркивают фигуру мягкими складками». «Обожаю такие! – говорила она. – В них так легко! Кажется, будто ты голая, но платье при этом выглядит так же невинно, как греческая туника»[355].

Вечернее платье от Ланвен, 1927.

Метрополитен, Нью-Йорк

Другие авторы тоже касались этого образа. Моран первый посвятил ему не одну страницу, но был деликатен. Можно вспомнить еще и довольно средний роман «Камилла с короткими волосами» Абеля Эрмана[356], вышедший в 1927 году: молодая женщина добивалась расположения мужа, которому больше нравились мужчины, обрезав волосы и надев пижаму. Сходство картины жизни, которую нарисовал в своем произведении Маргерит, с современными ему модой и нравами поразительно. «Мечта о беременности», завладевшая героиней, очень близка к тому, что переживала тогда Габриель Шанель, а имя рокового танцовщика, к которому питала страсть Моника и от которого хотела иметь ребенка, «настоящей машины удовольствий», как он иронически назван в романе, почти анекдотическим образом отсылает к реальному человеку. Его звали Пьер Рис, он был на самом деле итальянцем по происхождению, и как мы узнаем позже, настоящее его имя было «Пьетро», французский вариант – «Пьер». По случайному совпадению Моника находит своего героя на воображаемых берегах Средиземного моря в 1895 году?!. И в одной из коллекций Дома Ланвен, предлагавшего наряды для первого «белого бала» в 1920 году, появляется модель «Холостячка». Итак, название романа становится названием для одежды, платье «Холостячка» входит в коллекцию, представленную в Биаррице в 1925 году и в Довиле в июле того же года – шелковая пижама сине-фиолетового цвета с узором в виде вьюнка с подкладкой из гладкого красного шелка – наряд двусмысленный и откровенный. Но в той же коллекции для Довиля представлены очень целомудренное манто «Только не в губы» из розового дюветина[357] с воротником и карманами из серебристой парчи и сдержанное «стильное платье» под названием «Слоновая кость», из тафты, с воланами, отделанными бархатом и кусочками заячьего меха.

Дама в шляпе от Ланвен, 1921.

Фонд А. Васильева

Представить в коллекции пижаму в то время даже искушенная и смелая Габриель Шанель отказывалась, а со стороны Жанны это было безумной демонстрацией новой фривольной моды.

Скорее всего, учитывая ее интерес к истории костюма, она видела в этом влияние модного белья XVIII века, пользовалась возможностью обыграть мотив кюлотов[358] и применить двустороннюю ткань. В «стильном платье» она также обыгрывала кринолины.