Жар-книга

Человек-примечание. Ответственный работник НКВД, к которому обратилась за помощью Ангелина Степанова, принял в судьбе Эрдмана живейшее участие. Здесь нам придется немного помолчать… Когда молодая красивая женщина умоляет о помощи, многие ответственные работники неожиданно превращаются в людей… Согласитесь, если советскому человеку в 1934 году вдруг предлагают на выбор: в какой город он хочет поехать отбывать ссылку, мы можем твердо предположить – произошло что-то чрезвычайное. И очень, очень человеческое… Когда я знакомился с этой историей, у меня почему-то сложилось впечатление, что ответственный работник НКВД был молод… Толком, однако, никто ничего не знает.

Она. Прости меня, родной, я такая усталая, так болит голова, что я ничего не могу написать тебе! Целую тебя, любимый мой.

Он. Все время чувствую какую-то тяжесть от того, что не проводил Тебя на пароход, и до сих пор не могу от нее отделаться. После Твоего отъезда наступила у меня прежняя енисейская жизнь – дни стали похожими один на другой, как мои письма…

Она. В Москве холод… Навалилась куча дел по квартире. Сломали полы и скоро собираются ломать стены. Приходится убирать вещи и ютиться в середине комнаты. И все намеченные ремонты переносятся месяца на два, пока не просохнут стены. Ужас! Чихаю, кашляю и сморкаюсь. Играю графинь и «Вишневые сады». Мечтаю, чтобы ты скорей был поближе… Сегодня в театре новость для меня: вместо обещанных чаек и джульетт висит распределение в новой пьесе украинца Корнейчука, где я фигурирую в главной женской роли. Пьеса слабая, роль тоже…

Он. Томск!

Томск – Москва

Он. Кажется, моя первая ночь в Томске продолжалась около двух суток – я здорово устал: едучи из Енисейска в Красноярск и из Красноярска в Томск, я все время сидел; сидя в Красноярске, я все время ходил, а в промежутках или стоял или таскал чемоданы. Можешь себе представить, с каким наслаждением я влез в ванну, а потом в постель. За границей показывали фильм, в котором проститутка, получившая в наследство миллион, смогла осуществить мечту своей жизни. Она купила самую дорогую кровать, и, вытянувшись под одеялом, сказала «Наконец одна» – и уснула. В Томске я понял эту проститутку.

Она. А мне сказали, что получена телеграмма о твоем выезде в Омск! Вытащила карты, справочники, изучала Омск! Сегодня сижу и вновь изучаю Томск.

Он. Томск мне нравится. Помимо учебных заведений в городе есть цирк, кино и оперетта. В цирке с удовольствием досидел до конца, из оперетты с удовольствием ушел после второго акта, в кино с удовольствием не пошел. Сейчас живу в гостинице, ищу комнату. Вчера дал объявление в газету, боялся, пропустит ли цензура. Опасения оказались напрасными – поместили целиком. Как видишь, все идет к лучшему, меня уже стали печатать!! Пришлось и мне перейти на открытки – в городе нет конвертов.

Она. Все наладится, наладится – постепенно. Как хорошо, что город тебе понравился. Завтра пошлю пачку почтовых конвертов! Как ты себя чувствуешь? Как выглядишь? Что ты ешь? Начинаешь ли работать или пока нет? Целую еще и еще.

Он. Живу я сейчас в полнейшем одиночестве: никого не знаю, нигде не бываю. Если появились хорошие книги – пришли, пожалуйста. В здешних магазинах, кроме портретов вождей, ничем не торгуют. А томская библиотека похожа на томскую столовую – меню большое, а получить можно одни пельмени или Шолохова.

Она. Сегодня чувствую себя слабой, вялой. Была на выставке Кончаловского – должна тебе сознаться, что мой портрет меня сильно разочаровал. Мотаюсь с одной репетиции на другую, а вечером или играю в театре, или концертирую. Я старалась представить себе твою томскую гостиницу – наверное, она должна быть похожа на нашу харьковскую, «Южную»?

Он. Никогда не приходило на ум сравнивать! Не знаю почему, но «Южная» и вообще наши харьковские дни особенно ревниво охраняются моей памятью, ни с чем не выдерживает сравнения «сон неповторимый»…

Она. Летние гастроли пока не решены и срок отпуска пока не ясен, очень соскучилась о тебе и здоровье хромает.

Он. Линуша, от Тебя уже больше месяца ничего нет. Совсем ничего. Ни одной строчки. Дела мои все так же неопределенны, суда не было, дело передано Вышинскому – ответа нет… Лина!

Она (молчит).

Он. Уезжаешь ли на гастроли? Куда и до которого числа? Пожалуйста, телеграфируй, чтобы я тоже мог протелеграфировать Тебе, как только буду знать свою жизнь.

Она (молчит).

Человек-примечание (напевает). Там жизнь не дорога, опасна там любовь… Николай Робертович, больше писем нет.

Он. Что?

Человек-примечание. Писем нет. Ангелина Иосифовна больше не написала вам ни одного письма. Много лет спустя в разговоре с другом она объяснила, почему.

Она. Когда я добилась того, что Николая перевели в Томск…

Человек-примечание. Ответственный работник НКВД, мы помним, да-да…