Жар костей не ломит (СИ)

— … нестандартной внешности, — смягчила оборот Володина. — Да, лицо милое, но фигурка…

— Мы в классе тоже задавались этим вопросом, но ты же знаешь Синицына, он у нас упертый… Может только из одной вредности с ней и встречался, назло остальным, чтобы был повод подраться.

— А ты хотела, чтобы я вместе с остальными ее травил? — сорвалось у меня с языка.

Давление на ребра ослабло. Агнешка перевернула страницу, но легче от этого не стало. С большого снимка на нас смотрела огненно-рыжая Олька, тогда еще моя Олька. В глазах пляшут бесенята, а красный, облупившийся после загара нос, был усыпан веснушками.

Вот ведь… неприятность: фотки из телефона почистил, а про альбом забыл. Так редко в него заглядывал, что даже мысль в голову не пришла.

Ковальски быстро перевернула страницу — и там Олька, и на следующей тоже. Только на четвертом развороте пошли общие снимки из столовой, из кабинета труда и спортивного зала.

Хреновой была идея, посмотреть фотоальбом и вспомнить прошлое. Наконец, до Агнешки это дошло, но листать страницы девушка не перестала: то ли сыграла свою роль упертость, про которую она так любила рассказывать, то ли извечное женское любопытство. Только не было здесь никакого компромата — одна лишь память, бередящая старые раны.

Я уже думал забрать альбом из цепких девичьих пальцев, как вдруг заиграла музыка: модный танцевальный хит, из числа тех, что вечно крутят по радио. Длинноногая Ковальски соскочила с дивана и протянув руку, схватила сотовый, лежащий на подоконнике. Недовольно поморщилась, прочитав имя абонента, но кнопку отмены не нажала. Напротив, поднесла аппарат к уху и вышла в гостиную. Из комнаты послышался ее раздраженный голос:

— Да, слушаю… Да, с друзьями и что? Нет, не знаю, когда буду и отчитываться не собираюсь…

Может мама звонила, а может ухажер появился. А что, Агнешка девчонка видная — целый капитан школьной сборной по волейболу. Красивые ровные ноги от ушей и попа с орешек, пока Спиридонов тормозит, уведут барышню.

Воспользовавшись случаем, я с громким хлопком закрыл брошенный на диван фотоальбом — хватит на сегодня воспоминаний.

Рассчитывал, что Володина последует за подругой, но девушка продолжила сидеть. Ровная спинка, идеальный профиль лица — с такой скульптуру лепить или портрет писать. Внешность у мадам яркая, только вот содержимое подкачало.

— Ты ее любил? — вдруг задала она свой вопрос. Ресничками хлоп-хлоп, и глаза такие невинные, что у кутенка, насравшего под кроватью.

«А какое твое собачье дело», — хотелось ответить, но я вовремя вспомнил о принятом решении играть в милого мальчика. Поэтому собрав волю в кулак, выдавил улыбку, и как можно более спокойно ответил:

— Лучше сама у нее спроси.

— Я бы спросила, если бы могла.

Стоп, не понял… Она сейчас что, не про Ольку?

— Меня твоя первая любовь интересует, — подтвердила Володина мою догадку, — кажется, ее Дашей звали. Очень любопытный выбор и, признаться, неожиданный. Внешность девушки выходит за рамки общепринятых стандартов красоты, и это еще мягко сказано. Что тебя в ней привлекло: характер, толстые ляжки или возможность подержаться за грудь.

Сука, выводит… прямо и без затей, но мы же решили, что сегодня хорошие. Поэтому продолжаем улыбаться.

— Чего тебе нужно?

Володина изучала меня, чуть наклонив голову. Так хищник рассматривает добычу, внезапно решившую дать отпор. Что, Мариночка, не ожидала? Думала довести вечер до скандала, и в очередной раз выставить дурачком? А вот не выйдет, Никита Синицын сегодня кремень.

— Отвечать вопросом на вопрос, — задумчиво произнесла она, — ничего не ново под луной, а впрочем, вполне справедливо… Давай договоримся так: каждый из нас задает по одному вопросу и отвечает «да или нет», но только честно. Как тебе такой вариант?

— Честно? — не выдержав, я хмыкнул. — А кто проверит эту самую честность? Детектора лжи под рукой нет, поэтому можно сочинить, все что душе угодно.

— Можно, — подтвердила девушка, — но согласись, это будет не интересно. В любой игре должны быть правила, иначе какой в ней смысл?

Ваше величество о правилах заговорило, надо же…

— Ответ ограничен только двумя словами: «да» или «нет». Запомнил?

— Куда уж проще, — пробурчал я. — А ограничения по теме вопросов?

— Никаких… Спрашивай, все что захочется, — губы девушки дрогнули, изображая улыбку. — Ну так как, отважишься сразиться с хрупкой девой, о юный рыцарь?

Сразиться с гребаной «манипуляторшей», у которой просто так ничего не бывает? В чем подвох, Марина?

Вглядываюсь в лицо девушки, пытаясь найти ключ к разгадке. Взгляд скользит по идеально гладкому лбу, по переносице, по складкам век и линии рта — нет, это бессмысленно. Ни один мускул не дрогнул на ее лице — застывшая ледяная маска.

Это все неспроста, тут должен быть подвох, какой-то скрытый смысл… смысл. С другой стороны, а чего я теряю? Что такого сверхважного она сможет узнать из одного вопроса?

— Боишься меня, о юный рыцарь? Поверь, напрасно, я всего лишь невинная хрупкая девушка.

«Сука ты, а не невинная девушка».