Жара, духота и жадность

На втором этаже здания на Хоппер-стрит, в квартире, принадлежащей художнику Майклу Лукасу, свет не горел. На третьем этаже тоже — Марта и Мишель скорее всего бродили по городу, а Франни, предполагаемая шлюха, была Бог весть где. Он ожидал, что в фотоателье на четвертом и пятом этажах будет темно — и так оно и было. Но в квартире на шестом этаже, принадлежавшей человеку, который демонстрировал «иногда моды, иногда мускулы», человеку по имени Брэдфорд Дуглас, с могучими мышцами и гривой белокурых волос, — в этой квартире свет горел во всех окнах вдоль верхнего этажа здания. Клинг испытывал большое искушение подняться туда и вышибить дверь — безо всякого там ордера с правом на вход «без стука», просто вышибить эту проклятую дверь и найти там Огасту.

Он стоял на противоположной стороне улицы в тени, футах в тридцати от единственного фонаря на углу. Магазины и рестораны вдоль улицы уже закрылись на ночь. Было около одиннадцати, а Огаста отправилась на свои «съемки» без четверти девять. Клинг смотрел на освещенные окна. И на месте окон перед его мысленным взором возникли экраны, на которых демонстрировали порнографию. Огаста в одном белье, Дуглас без рубашки, Огаста в его объятиях, Огаста, принимающая его ласки и поцелуи, отдающаяся…

Первый выстрел застал его врасплох.

Он услышал грохот откуда-то слева, из-за пределов круга света, отбрасываемого фонарем на углу, услышал, как пуля вошла в кирпичную стену, увидел краем глаза, как всего в футе от его головы кирпич рассыпался фонтаном тускло-красных осколков. К тому времени, как прозвучал второй выстрел, он уже распластался на тротуаре с пистолетом в руке, сердце его отчаянно колотилось, глаза обшаривали темноту по ту сторону круга света. Прозвучал еще один выстрел — поспешный, сделанный наугад, — а потом топот, удаляющийся во тьму. Поднимаясь на ноги, Клинг увидел, как фигура бегущего человека пересекла круг света под другим фонарем. Темная ветровка и фетровая шляпа с широкими полями. В правой руке у него блестел пистолет. Он мчался, точно чемпион мира по легкой атлетике. Не успел Клинг пуститься в погоню, как человек уже скрылся за углом. Когда Клинг добежал до фонаря, незнакомец… исчез.

Запыхавшийся, он вернулся к тому месту, откуда предположительно были сделаны выстрелы. Он долго ползал на четвереньках, обшаривая руками мостовую в поисках стреляных гильз. Без толку, только руки испачкал. Либо стреляли не отсюда, либо стреляли не из пистолета, а из револьвера. Клинг вернулся на то место, где стоял, когда в него стреляли. Дыра в кирпичной стене оказалась дюймов шести в диаметре — оружие было мощное. Здесь было темно. Клинг оглядел улицу, надеясь увидеть патрульную машину — у полисмена должен быть с собой фонарик. Но улица была пуста.

Вот всегда так — никогда этих копов нет под рукой когда надо. Клинг снова встал на четвереньки и в темноте принялся ощупывать тротуар в поисках пуль. Ему повезло — он нашел пулю, и в довольно хорошем состоянии, не слишком расплющенную. Он сунул ее карман, подумал, не стоит ли сообщить о происшествии в местный участок, и решил этого не делать. Вместо этого он прошел два квартала, вышел на освещенную авеню, поймал такси и попросил шофера отвезти его к больнице «Лонг-Дженерал». Никакой съемочной группы и фотомоделей у больницы не было. Клинг дал таксисту свой домашний адрес, потом нервно достал сигарету из купленной утром пачки и трясущимися руками закурил ее. Последний раз он курил в ночь своей свадьбы, почти четыре года назад, когда Огаста, его невеста, была похищена психом, который три дня продержал ее в плену.

— Простите, — сказал таксист, — не могли бы вы затушить сигарету? У меня аллергия на табачный дым.

— Чего? — очнулся Клинг.

— Там сзади табличка, видите?

Клинг затушил сигарету.

* * *

Они вернулись в участок и принялись обсуждать неудавшуюся операцию.

— Их, должно быть, предупредили, — сказал Джерарди, старший из полисменов из отдела по борьбе с наркотиками.

— Не думаю, — ответил Мейер.

— Тогда почему же мы обнаружили там только двоих ширял, исколотых от плеча до задницы?

— Наверно, встречу отменили, — сказал Браун. — Возможно, груз задержался.

— Черта с два! — возразил Миллер, другой «нарк». — Их кто-то предупредил.

— Вам следовало бы тщательнее следить за ними, — сказал Джерарди.

— Кто там сидел? — спросил Миллер. — Какой-нибудь коп? Наверняка ему дали на лапу.

Браун посмотрел на него и ничего не сказал. Взгляды Брауна бывали куда выразительнее тысячи слов.

— Где этот сукин сын, который сидел в хлебном фургоне? — осведомился Джерарди. — Я думаю, ему следовало бы прийти сюда.

— Разбирается с фотографиями, — ответил Уиллис.

— Чего? — переспросил Джерарди.

— Он в фотолаборатории, ему надо разобраться со своими ребятами.

— Разобраться? В чем? Он придет сюда, чтобы объяснить, что, черт побери, стряслось сегодня ночью?

— Придет, — сказал Уиллис.

— Когда? Уже полдвенадцатого!

— Как разберется, так и придет.

— Он просто пытается спасти свою шкуру, вот и все! — высказался Миллер. — Как это вышло, что нас никто не предупредил?

— В смысле? — поинтересовался Хейз.