Жара, духота и жадность

— Как вышло, что этот парень в фургоне, который сидит там круглыми сутками, не сообщил нам по рации, что там никого нет, кроме пары ширял?

— А по-моему, — сказал Джерарди, — ему, если хотите знать, просто дали на лапу.

— А я себе едва шею не свернул на этой проклятой лестнице! — пожаловался Миллер.

— Двое ширял, окосевших в дымину. И квартирка пуста, как сердце шлюхи, — сказал Джерарди. — Я вам точно говорю, их кто-то предупредил!

— А вот и он! — сказал Мейер и поспешно подошел к решетчатому барьеру, отделявшему комнату от коридора. — Эл, заходи! Ты со всем разобрался?

— Я вообще не знаю, почему я должен был с чем-то разбираться, — проворчал полисмен. Он был одет в пеструю спортивную рубашку с короткими рукавами, голубые хлопчатобумажные брюки и сандалии. Едва войдя в дежурку, он немедленно прикрепил к карману рубашки свое закатанное в пластик удостоверение, как будто входил в центральное управление или что-нибудь в этом духе.

— Это Эл Родригес, — представил его Мейер. — Это Джерарди и Миллер из отдела по борьбе с наркотиками. Остальных, думаю, ты знаешь.

— Ага, — сказал Родригес. — Привет.

— Это вы сидели в том фургоне? — спросил Джерарди.

— Ага, — ответил Родригес.

— И что же произошло сегодня вечером?

— В смысле?

— Мы поднялись наверх и нашли там только двух ширял. Где все эти мужики с фотографий, которые вы снимали?

— А я-то почем знаю, черт возьми?

— Да вы что, дрыхли, что ли, в этом проклятом фургоне?

— Я фотографировал! — обиделся Родригес.

— Ну и что же вы нафотографировали сегодня? Пару ширял, которые поднимались наверх, чтобы словить кайф?

— Я не знаю, кто туда поднимался, а кто нет! — сказал Родригес. — Я навожу камеру на подъезд, камера фотографирует. Когда кончается пленка, я вставляю новую. Я не знаю, что там на пленке. Пленку проявляют где-то в центре. Иногда я даже не знаю, что было на той пленке, которую уже проявили.

— Кто нажимает на кнопку, чтобы делать снимки?

— Я.

— Когда?

— Когда кто-нибудь подходит к подъезду.

— Ну и кто подходил к нему сегодня вечером?

— Уйма народу.

— И вся эта уйма народу вошла в здание?

— Ну конечно!

— И куда же они подевались?

— Блин, а я что, знаю? Может, на крышу вылезли, голубей гонять. Мне за ними следить не положено, мне положено фотографировать.

— Вы узнали кого-нибудь из тех, кто заходил в здание?

— Некоторые из них показались мне знакомыми.

— Двое французов заходили?

— А я что, знаю, французы они или нет?

— Ну, француза же сразу видно! — сказал Джерарди.

— Вам следовало нам позвонить, — сказал Миллер.

— Зачем?

— Сообщить о том, что там происходит.

— Блин, а я что, знал, что там происходит? Все было как месяц назад. Толпа народу заходила, те же самые, что всегда. Мне что, положено было сообщить, что все как обычно?

— Вам следовало позвонить! — упрямо повторил Миллер.

— Слушайте, я устал, — сказал Родригес. — Вы что, за этим меня сюда и притащили? Чтобы выслушать уйму всякой чуши о том, что мне следовало и чего не следовало делать? Слушайте, скажите это все моему лейтенанту, о'кей? Если хотите жаловаться, идите вешать лапшу на уши ему. А я пошел домой спать.

— Мы намерены просмотреть эту пленку! — сказал Джерарди.

— Ну так идите и смотрите! — горячо ответил Родригес. — Счастливо оставаться!

— Не напрягайся, — сказал ему Мейер.

— Эти гребаные «нарки» только и делают, что воняют! — сказал Родригес. — Почему бы вам не заняться чем-нибудь полезным? — Это было сказано Джерарди. — Пока, Мейер! Если понадоблюсь, ты знаешь, где меня искать.

Он подошел к барьеру, открыл дверцу и сердито затопал вниз по лестнице. Железные ступеньки гудели у него под ногами.

— Ну и что теперь? — спросил Мейер.

— Попробуем через месяц, — сказал Мейер.

— Да через месяц эти парни будут уже в Китае! — возразил Джерарди. — Я вам говорю, их кто-то предупредил. Они знают, что мы их засекли, и у них хватит ума держаться оттуда подальше. Так что об этой операции можно забыть, ничего не выйдет.

— Если ничего не выйдет, мы вам позвоним, — сказал Мейер.

— Это он так шутит! — пояснил Джерарди своему напарнику.

* * *

Домой она вернулась немного за полночь. Он сидел у телевизора, смотрел начало старого фильма.

— Привет! — сказала она от входа, вынула ключ из замка, вошла в гостиную и чмокнула его в макушку.

— Как дела? — спросил он.

— Съемку отменили.

— Да ну?

— Какие-то нелады с больницей. Они не хотели, чтобы рядом со зданием велись съемки. Сказали, это обеспокоит пациентов.

— Ну и где же в конце концов происходили съемки? — спросил Клинг.

— А их не было. Вместо съемок устроили большое совещание. На «Челси».

— «Челси»?

— Объединенная компания «Челси-ТВ». Хочешь сандвич или чего-нибудь этакого? Я жутко проголодалась! — сказала Огаста и ушла на кухню.

Он посмотрел ей вслед и продолжал следить за ней, пока она разворачивала на кухонном столе порезанную на ломтики буханку. Он вспоминал их первую встречу, вспоминал так отчетливо, словно это происходило здесь и сейчас. Звонок из дежурки от Мерчисона. «На Ричардсон-драйв, в доме 657, квартира 11-Д, произошла кража со взломом. Съезди, поговори с девушкой».