Жара, духота и жадность

Карелла знал, что нельзя вести дело на одной интуиции. Он видел слишком много случаев, когда копы продолжали упрямо идти по ложному следу только потому, что «чувствовали — в этом что-то есть», и в результате оставались на бобах. Быть может, это только интуиция заставляла его сбрасывать со счетов хрупкого владельца картинной галереи и бывшего капитана израильской армии в качестве подозреваемых в убийстве (которого, кстати, могло и не быть), быть может, ему следовало натравить на них целую команду, чтобы за ними следили день и ночь — теперь, когда поезд уже ушел, — может быть, он слишком рано решил оставить их в покое. Но… Может быть, не всегда можно определить, что человек врет, но, когда человек говорит правду, это видно сразу. Правда звучит иначе — словно удары топора по дубовому стволу. Карелла интуитивно чувствовал — да, чувствовал, да, интуитивно! — что и Луи Керн, и Джессика Герцог рассказали ему всю правду. И он не хотел тратить драгоценное время на преследование этих двоих. Тем не менее Карелла хотел убедиться, что ничего не упустил. Он позвонил Ролли Шабрье, в юридический отдел.

Шабрье привык ко всяческим странным звонкам от детективов 87-го. Сегодня, когда столбик термометра за окном упорно отказывался спускаться ниже отметки в девяносто девять градусов,[5] система кондиционирования в здании уголовного суда решила устроить себе выходной. Когда зазвонил телефон, Шабрье сидел у себя за столом в одной рубашке. Как только Карелла назвался, Шабрье сразу настроился на худшее. Бог троицу любит: жара, отказавшие кондиционеры и теперь еще звонок одного из этих чертей из 87-го.

— Чем могу помочь, Стив? — осторожно спросил он.

— Я расследую подозрительный смертный случай, — сказал Карелла, — и мне нужны кое-какие сведения.

— Убийство? — уточнил Шабрье.

— Предполагаемое самоубийство.

— Угу.

— Но речь идет о двухмиллионном завещании, и я хочу узнать кое-что насчет законов о наследстве, действующих в нашем штате.

— Например?

— Например, если я убью мужика, от которого я должен унаследовать два миллиона баксов, я их все равно получу?

— В законах на этот счет ничего не говорится.

— То есть?

— То есть в данной ситуации все зависит от решения суда. Согласно прецедентам, человек, убивший того, чье наследство он должен был получить, лишается права наследовать его имущество согласно завещанию или по праву наследования в случае, если тот скончался, не оставив завещания. То есть, если вы решите убить человека, потому что знаете, что он должен оставить вам целый сундук денег, и позднее будет доказано, что вы его действительно убили, вам не светит ни цента.

— Хорошо, — сказал Карелла.

— Вам нужны точные сведения? Посмотрите дело «Ригги против Палмера», цитата номер…

— Не надо, — перебил Карелла. — Спасибо большое.

Он повесил трубку. Не успел он отнять руку, как телефон зазвонил снова, заставив Кареллу вздрогнуть.

Он снова поднял трубку.

— Карелла слушает!

— Это Дорфсман, баллистик, — сказали из трубки. — Клинг на месте?

— Только что вышел.

— Ну ладно, тогда запишите и передайте ему, чтобы мне лишний раз не звонить, — сказал Дорфсман. — Я обещал, что сообщу ему результаты до двенадцати.

— А что у него?

— Пуля, которую он сдал сегодня утром.

— Быстро вы обернулись!

— Порядок срочности, — объяснил Дорфсман. — Это покушение на убийство. Ручка есть?

— Давай, — сказал Карелла.

— На этот раз все было проще простого. Скажите ему, что пуля — «ремингтон-магнум», калибр 0,44. Все нудные подробности относительно местности, траектории, диаметра отверстия и так далее я, пожалуй, опущу, но, на мой просвещенный взгляд, пуля была выпущена из пистолета калибра 0,44 «раджер-магнум», именуемого также «черный коршун». Если Клингу понадобятся подробности, можете сообщить ему, что средняя скорость пули — около тысячи семисот футов в минуту и парциальное давление — почти тысяча четыреста фунтов. Этого хватит, чтобы свалить гризли на лету!

— Я ему передам. Слушайте, не могли бы вы соединить меня с офисом Гроссмана?

— Он все еще в суде, — сказал Дорфсман.

— А как насчет Оуэнби?

— Минуточку!

В трубке раздался щелчок. Дожидаясь, пока его соединят, Карелла пытался вспомнить, над каким это покушением на убийство работает Клинг. Насколько ему известно…

— Оуэнби слушает.

— Привет, — сказал Карелла. — Как там с моим делом?

— К концу дня будет на столе у капитана.

— А когда он до него доберется?

— Он в суде. Когда вернется — не знаю. Вроде как сегодня должен с ними развязаться.

— А сегодня он успеет прочесть ваш отчет?

— Если руки дойдут.

— А почему бы вам не прислать мне копию прямо сейчас?

— Это против правил.

— Ну, тогда хоть скажите, что там написано!

— Не могу. Играть в испорченный телефон, знаете ли…

— Ладно, я сам приеду и посмотрю.

— Его еще не распечатали. Я вам говорю, отчет будет к концу дня. Почему бы вам не позвонить ему где-нибудь в четыре — в полпятого?

— Спасибо большое, — сказал Карелла и повесил трубку.

* * *