Жара в Архангельске-2

— Главное — что она сейчас в Москве, а значит, оттуда она меня не достанет, — Салтыков придвинулся ближе к приятелю и понизил голос, — А когда она соберётся приехать — меня уже здесь не будет. В том-то весь и фокус.

— А где ж ты будешь-то?

— А в Питер смотаюсь — там она меня точно не найдёт.

— Гыыы! Ловко ты, однако, придумал, — заржал Павля, — Представляю, как она завоет, когда приедет в Арх — а тебя-то уж и след простыл…

— Бедный мелкий, — вздохнул Салтыков, — Что ни говори, а жалко мне её. Ведь не могу я ей прямо сказать, что не люблю. Даже боюсь представить себе её реакцию…

— Всех уродов не пережалеешь, — отрезал Павля, — Вольно ж тебе было вешать ей лапшу на уши! Вот теперь и думай, как выпутываться. Неужели ещё и женишься на ней из жалости?

— Нет, конечно. Это великое благородство мне не по плечу, — сказал Салтыков, — Ладно, попробую как-нибудь с ней мягко поговорить на эту тему. Объясню всё тактично. Или Анго попрошу поговорить с ней…

На том и порешили. Однако Салтыков так и не мог собраться с духом и поговорить с Оливой. Он боялся её, её реакции. Поэтому всё реже писал ей смски, всё чаще общался с Аней. «Может, она сама поймёт всё и отойдёт в сторону, — думал про Оливу Салтыков, — Или, может, там в Москве найдёт себе кого-нибудь… Господи! Сделай так, чтобы хоть какой-нибудь парень обратил на себя её внимание, и она бы от меня отстала! Ну или хоть бы Сорокдвантеллер помирился бы с ней! Я же не прошу ничего плохого, Господи, я не хочу, чтобы человек из-за меня страдал. Но и быть я с нею не могу…»

Бог, однако, не слышал его молитвы. Или не считал нужным их исполнять, поскольку Олива, несмотря на то, что и Даниил ей опять начал писать, и Сэлдом приглашал вместе пообедать — не видела никого, кроме своего Салтыкова. Её беспокоило то, что он ей не пишет, а пишет Ане — но она так боялась каким-нибудь неосторожным упрёком потерять своего ненаглядного Салтыкова, что ей ничего более не оставалось делать, как прикусывать язык, лить украдкой слёзы в подушку, и молчать, молчать вплоть до самого отъезда…

А отъезд уж близился. Упакованы были чемоданы со всякой рухлядью, отложены были с боковой карман скопленные пятьдесят тысяч рублей — деньги, которые Олива с осени зарабатывала потом и кровью, и не тратила, ущемляя себя во всём — она откладывала их на свадьбу, на переезд. Не могла же она с голой задницей выходить замуж, тем более, Салтыков не раз намекал ей, что у него теперь трудно с деньгами, и она не могла не пахать, чтобы внести и свою лепту на обустройство их будущей совместной жизни.

А Салтыков тем временем, устав и от гнетущего ожидания приезда Оливы, и от назойливо-прилипчивой Ленки, впал в депрессию. Хотелось всё бросить к чёртовой бабушке и уехать в Питер сейчас же — но как уедешь, когда ещё в Архангельске задерживает работа, да и не время было пока уезжать-то. Всё чаще он искал утешения в беседах с Аней, и всё чаще ловил себя на том, что ему очень не хотелось бы потерять её из-за Оливы. Аня тоже не могла не отметить повышенное внимание к ней Салтыкова. С некоторых пор она всё чаще и чаще подумывала о нём, и всё чаще он снился ей во сне. Она не хотела отдавать себе прямой отчёт в том, что она чувствует к нему — простую ли дружескую симпатию, или нечто большее. Но она поймала себя на том, что так или иначе ждёт его смсок…

— Анго, ты не говорила с мелким? — спросил её раз Салтыков.

— Говорила, — ответила она, — Я намекнула ей, что ты её не ждёшь.

— А она что?

— А что она? Не поверила. Нет, говорит, всё равно поеду, раз мы договорились…

— Пипец, — проворчал Салтыков.

— Да поговори с ней сам! Возьми сам, да и скажи ей всё, мол так и так…

— Я уже однажды поговорил — ты сама помнишь, чем это закончилось.

— О да…

— Слухай, Анго, мне тут Майкл сказал, что Юлька в Питер собиралась поехать? Это правда?

— Да, мы хотели втроём в Питер съездить на выходные.

— И Волкова с вами поедет? Круть!

— Не, Волкова не поедет — у неё работа на выходные попадает…

— Так кто ж тогда с вами будет? Олива что ли?

— Ну да…

Салтыков озадаченно промолчал.

— Слухай Анго, вы вот что… — наконец произнёс он, — Вы пока в Питер не едьте. И Оливе скажите, что всё отменяется. А числа пятнадцатого поезжайте туда, только без Оливы. Я к тому времени уже буду там, и мы встретимся…

— Нет, так не пойдёт, — вздохнула Аня, — Как мне потом Оливе в глаза смотреть. Давай лучше так: ты с ней поговори сам, поставь, наконец, точку. Тогда будет смысл чего-то ещё планировать.

— Хорошо, — выдавил из себя Салтыков, — Сегодня же я с ней поговорю.

Долго тянул с этим разговором Салтыков. Откладывал то на вечер, то на завтра, то на послезавтра. Но вот, наконец, представился такой случай в аське. Поговорив о не имеющих к делу отношения пустяках, Салтыков спросил Оливу, что она теперь думает делать с работой.

— Как это что? — удивилась Олива, — Я с работы уволилась. Через две недели, мы же договорились, я перееду к тебе…

— Да, конечно, — пробормотал Салтыков.

— Ты, кажется, не рад тому, что я к тебе еду, — заметила Олива.

— Почему ты так решила?

— Да так… Мне так кажется. Надеюсь, что я ошибаюсь…