Жара в Архангельске (СИ)

— Съедим, — отрезал Гладиатор и, давая понять, что разговор окончен, обратился к парням, — Ну вы чё встали-то? Укладывайте всё в сумки!

С трудом упаковав тяжеленные сумки, ребята двинулись через лес строевым шагом. Впереди всех шёл, нагруженный огромным рюкзаком, Гладиатор. За ним шли Салтыков с Оливой. Замыкал шествие Флудман, сгибаясь под тяжестью набитой до отказа гладиаторовой жрачкой дорожной сумки.

— Сука-Помоич наебал нас с мясом и не звонит даже, — съязвил Салтыков, — Как вернёмся из похода, я ему на форуме профиль поменяю — будет он у нас не Панамыч, а Помоич.

— Зачем же так жестоко, — произнёс Флудман, — Может, человек убухался так, что не в состоянии куда-либо идти теперь.

— А мне пох! — сказал Салтыков, — Хоть он там в мясо нажрался!

— Помоича на-кус-ки! Однозначно! — добавил Гладиатор, — Однозначно накуски!

Олива шла и молча слушала, о чём они говорят. «Оказывается, компании парней мало чем отличаются от компаний девчонок, — отметила она про себя, — Так же, как мои одноклассницы в школе сплетничали и перемывали кости какой-нибудь отсутствующей девчонке, так и эти парни сейчас идут и обс. ирают за глаза этого Помоича, главным образом потому, что его здесь нет…»

— Помоич он и есть Помоич, — продолжал свою «умную» речь Салтыков, — Живёт в помойке. Питается отходами из помойки. Спит на мусорной куче…

— И учится на специальности «утилизация отходов и стеклотары», — поддакнул Флудман.

— Я и не знала, что у вас в АГТУ есть такая специальность, — съязвила Олива.

Разговор их прервал звонок мобильника. Это Гладиатору звонил Хром Вайт — ещё один форумчанин Агтустуда. Он тоже намылился с ними в поход, но задержался на час.

— Хром бежит бегом через всю трассу! Скоро будет, — объявил Гладиатор.

— Ну чё, делаем привал? — сказал выдохшийся от ходьбы Салтыков. — Я ноги себе натёр, шопиздец!

— Ты задрал уже скулить, — оборвала его Олива, которая явно была не в духе.

На привал остановились у железной дороги. Олива открыла сумку Салтыкова, чтобы достать хлеба и колбасы для перекуса — и ахнула. Этот остолоп впопыхах положил вниз сахар и овощи, а сверху буханки хлеба и тяжеленные банки с тушёнкой. Немудрено, что пакеты с сахаром все к чертям собачьим разорвались, и весь сахар вперемежку с кетчупом вылился на дно сумки, задев его куртку, которая лежала там же.

— Ну не идиот ли?! — Олива ногой пихнула сумку к Салтыкову, — Ты посмотри, чё ты наделал! Кто ж это теперь жрать-то будет?!

Салтыков, насупившись, склонился над раскрытой сумкой.

— Семейные разборки, — понимающе бросил Флудман и многозначительно переглянулся с Гладиатором.

Глава 2

Наконец, прибыл Хром Вайт, худенький светловолосый парнишка с огромными, в пол-лица, серыми глазами. Он был младше всех в компании, на вид ему можно было дать не более шестнадцати лет. Дождавшись его, ребята уже впятером двинулись дальше через лес.

Они шли где-то около часа. Но вот деревья начали редеть, и впереди показалось Медозеро. Перед взором путников открылась чистая водная гладь красивого лесного озера. Солнце между тем уже клонилось к горизонту, освещая прозрачную воду золотыми своим сиянием.

— Давайте скорее купаться!!! — в восторге заверещала Олива, уже на ходу стягивая с себя одежду.

— Нет, — жёстко отрубил Гладиатор, — Сначала надо нарубить дрова, затем разобрать палатку. Выкладывайте съестные припасы. Хром, Флудман — ставьте палатку. Я пойду валить лес.

Сделав такое распоряжение по вверенному ему гарнизону, наш товарищ командир-походник взял топор и отправился валить сосны. Олива подавила вздох и принялась разгружать съестные припасы. Покончив с этим, быстро переоделась в купальник и с разбега нырнула в озеро.

Вода в Медозере была превосходна. Чистая, прозрачная, тёплая как парное молоко. Олива легко рассекала воду на умеренной скорости по направлению к противоположному берегу. Салтыков, три тысячи рублей и её дурное настроение были сброшены вместе с одеждой и оставлены далеко позади.

Как хорошо было скользить по чистой водной глади, смотреть на небо, чуть подсвеченное отблеском заходящего солнца, танцевать в воде, ощущая себя частью природы! Вокруг — никого и ничего, только небо и мягкая, позолоченная закатным небом, словно мёд, вода…

«Так вот, почему Медозеро называют Медозером! — подумала Олива, переворачиваясь со спины на живот и скользя по золотой воде руками, — Потому что вода здесь как мёд…»

Олива усмехнулась, представив себе, как она вылезла бы на берег и сказала о своём открытии Салтыкову. «Не, он не поймёт… — подумала она, — А вот Даниил бы понял…»

Она нырнула с головой под воду, проплыла ихтиандром несколько метров. Ей не хотелось сейчас вспоминать Даниила. Слишком большая была разница между ним и Салтыковым, и Олива боялась признаться самой себе, что Салтыков хуже, и что она его не любит.