Жаркая зима

Приходить на бал с мыслью «балы не для танцев» принцу Ларку прежде не доводилось. Обычно все происходило наоборот — заботы побоку, дела государственные остались во дворце, гулять так гулять. И дед, и отец не раз говорили, что так нельзя, но почему-то именно сейчас Ларк сам вдруг почувствовал, что прежнее веселье больше не прельщает. Не получилось оставить заботы, не думать о предстоящей войне, флоте, займах, и беззаботный дух танцев, прежде захватывавший его мгновенно, сейчас лишь раздражал.

Тем удивительней оказалось увидеть танцующим графа фор Циррента. Вот уж кто вечно в делах, воплощение укора для всех, протирающих туфли на паркете бальных залов! А смотрите-ка, ведет партнершу так легко и бережно, будто…

Череда пар с поклоном развернулась, и Ларк сбился с мысли, узнав партнершу графа: тот танцевал с Джегейль. Барышня фор Циррент, тонкая и хрупкая в бледно-золотистом шелковом платье, легким шагом ступала рядом с «дядей», идеально попадая в ритм его движений. А ведь жаловалась как-то, что танцевать совсем не умеет, не любит, вечно с ритма сбивается… То ли преуменьшала собственные таланты, то ли старшая виконтесса недурно ее натаскала.

Пробежав взглядом по цепочке церемонно кланяющихся пар, Ларк отметил Нико фор Виттенца в паре с Мирабель ди Тонншэре, старшую виконтессу фор Циррент с адмиралом фор Гронтешем — отлично, он все же пришел, наконец-то можно будет спокойно поговорить в неофициальной обстановке! И — Ларку захотелось протереть глаза — ди Ланцэ с еще одной дамой из семейства фор Циррентов, Лецинией ди Скавалль, супругой посла Андара в Тириссе. Когда она успела приехать? И почему вдруг? Что такого необычайного стряслось в Тириссе, какое известие ди Скавалль побоялся доверить дипломатической почте? И почему он, принц и наследник короны, ничего не знает?!

Церемонная мелодия оборвалась торжественным аккордом, дамы и кавалеры раскланялись, благодаря друг друга за танец. Граф и Джегейль о чем-то переговаривались, и Ларку вновь захотелось протереть глаза: слишком редко он видел на лице фор Циррента улыбку, а такую — и вовсе, пожалуй, никогда.

Поймав взгляд графа, Ларк подал ему знак, что хочет поговорить.

Подошли они вдвоем. Джегейль смотрела ожидающе, на приветствие ответила подобающим образом — публичное место все же. Но по губам скользнула привычная быстрая улыбка — когда только привыкнуть к ней успел?

— Я соскучился, — неожиданно для себя самого признался он.

Джегейль чуть заметно пожала плечами:

— Кто мешал встретиться?

— Дела. Не поверите, я и сюда пришел не веселиться.

— Наконец-то, ваше высочество, — слегка ворчливо отозвался фор Циррент. — Так значит, вы желаете просить Джегейль побыть прикрытием для вашего «не веселья»?

— Это как? — быстро спросила девушка.

— Очень просто: его высочество обсуждает, например, с адмиралом дела сугубо военные, а ты стоишь рядом, улыбаешься, и со стороны кажется, что они оба развлекают мою племянницу.

— А подслушать? Я думала, такие разговоры у вас положено разговаривать строго в кабинетах?

— Иногда важнее, чтобы встреча с кем-то казалась случайной. А как скрыть содержание беседы… есть способы.

На этот раз барышня пожала плечами как-то очень выразительно:

— Ладно, вы рискуете, не я. Разумеется, ваше высочество, мне не трудно поулыбаться рядом с вами, делая вид, что я не слышу ваших сугубо мужских разговоров. Надеюсь, ревнивые соперницы не ткнут в меня отравленной шпилькой.

И первая же рассмеялась, так что оставалось лишь поддержать ее смех, склониться к руке и пригласить на танец.

Беглый взгляд со стороны не обманывал, двигалась барышня Женя легко, и даже если ей случалось ошибиться, тут же выправляла шаг. Танцевать с нею оказалось на редкость приятно — на памяти принца она была первой девушкой, не рассматривавшей танец с ним как предлог для любовных игр.

— Не знал, что можно танцевать чисто по-дружески, — не выдержав, признался он. — Необычное ощущение.

Джегейль не ответила, и Ларк тоже замолчал: и впрямь, вокруг было слишком много любопытных ушей, чтобы позволить себе искренний дружеский разговор. Оставалось кружить ее по залу, ощущая всей кожей шквал любопытных, расчетливых, ревнивых взглядов, и чувствовать себя — дурак дураком. Вот что получается, когда приходишь на бал не для танцев!

Танцуя с Мирабель ди Тонншэре, думать о другой девушке — все равно, что мечтать о дамских травяных чаях с печеньицами, когда перед тобой на столе бутылка отличного вина и добрый кусок в меру прожаренного мяса. Еще месяц назад эта признанная королева столичных прелестниц посматривала на Нико фор Виттенца свысока, а знаки внимания принимала со скучающим видом, словно одолжение делала. А тут вдруг сама дала понять, что не против танцевать с ним!

Впрочем, совсем уж дураком в дамских играх Нико не был, а потому отлично понял: прекрасной Мирабель движет банальная ревность, ничего общего не имеющая не то что с любовью, а даже с симпатией. Как же — он посмел пригласить на первый танец другую, когда Мирабель стояла рядом!