Жаркие горы

— Для начала условимся вот о чем. В нескольких записках авторы употребляют обобщающее понятие «мусульмане». Например, спрашивают, какие особенности отличают мусульманский мир от всего остального. Чтобы не ошибаться самим, не обрекать на ошибки других, советую не употреблять слово «мусульмане» как понятие, объединяющее народы разных стран, официально исповедующих ислам. Такие обобщения внешне удобны, но на деле несостоятельны. К ним прибегают те, кому выгодно классовые противоречия подменять религиозными. Если, к примеру, сказать, что Ольстер населяют христиане, то вы никогда не поймете, почему там не утихают конфликты на религиозной основе. Если сказать, что Иран и Ирак — мусульманские страны, то попробуйте объяснить, что заставляет их воевать друг против друга.

— Хорошо, — сказал лейтенант из второго ряда, — только почему же тогда часто употребляются слова «мусульманский мир», «панисламизм»?

— А вы проанализируйте, кто употребляет эти слова. Тогда легче заметить — они из арсеналов буржуазных радиостанций. Тем выгодно создавать иллюзию, будто существует какой-то единый мир мусульман, не зависящий от политики, от форм социального строя, вида собственности. На деле же такого мусульманского мира нет и не будет.

— Скажите, товарищ капитан, — задал вопрос Полудолин, — отличается ли религиозная обстановка в странах, исповедующих ислам? В частности, чем она характерна в Афганистане?

— Вопрос, товарищ майор, и легкий и сложный. Легкий потому, что могу назвать две-три приметы ярких различий, и все вроде бы станет понятным. А сложный он потому, что вся система ислама переживает большие подвижки. И в разных странах эти подвижки имеют разную глубину.

— Это интересно, — подал голос Бурлак. — Можно подробнее?

— Можно, — сказал, улыбаясь, Черкашин. — Всегда интересно быть носителем новостей. Верно? Так вот, представьте — учение ислама родилось в седьмом веке. Оно отражало родообщинный уклад жизни арабов. Обслуживало нужды общества, не так давно вышедшего из предшествовавшего ему строя. Главный догмат ислама — единство бога-аллаха, который, по Корану, «не родил и не рожден и никогда не было ему равного». Довольно туманная формулировка, но именно ей мусульмане обязаны тем, что не знают изображений аллаха. Христианский бог — этакий добрый дедушка, сидящий на подушках из облаков. И ручку держит благословляюще. Подобных изображений аллаха не сыщете. Тем не менее, если поговорить с мусульманами, они наделяют аллаха чертами человека, причем сурового владыки, которому необходимо подчиняться беспрекословно, проявляя покорность и терпение. Имущественное и социальное неравенство, наличие богатства и бедности представлены в Коране как результат божественных установлений. Так вот, подвижки в религиозных воззрениях происходят быстрее в тех странах, где ислам начинает серьезно сдерживать экономическое развитие. Там богословы стараются расширить рамки запретов, с тем чтобы они меньше мешали развитию экономики. Показательно в этом плане отношение к космосу. Что, к примеру, знает муллави Насреддин из кишлака Дарваз о космических полетах? Практически ничего, верно? Его прихожане и того меньше. Проблема вторжения человека во владения аллаха их мало волнует. Но есть страны, исповедующие ислам, которым уже пришлось столкнуться с космосом. И здесь в первую очередь стали решать вопрос: можно ли мусульманину стать космонавтом или это тяжкий грех? Дать точный ответ на такую проблему вправе только мусульманские богословы. Правительство, к примеру, может приказать военному летчику-мусульманину стать космонавтом, но объявить его безгрешным оно не в силах. Вот почему именно богословам предстояло решить теоретический вопрос: не нарушится ли чистота божественного бытия, если в космос — вместилище тайн аллаха — проникнут люди?..

Солдаты засмеялись. Они открывали для себя мир новый, неведомый, отличающий страну, где они служили, за свободу которой сражались. И у каждого, может быть, впервые рождалось понимание удивительности событий, к которым они причастны.

Они жили в разных измерениях времени — коренные жители и пришедшие в их страну друзья. Они видели друг друга, общались между собой, но часто, сами того не осознавая, не могли понять, как же можно жить так, как живут другие.

— Обычная реакция, — удовлетворенно сказал Черкашин, пережидая, пока утихнет веселье. — Вам смешно. Теперь вдумайтесь, что вопрос решали не весельчаки и не шутники, а крайне серьезные дяди в чалмах. А от того, как вопрос решался, зависела ни много ни мало судьба космических исследований на Востоке.

— Неужели могли задробить? — спросил рядовой Повидло, громоздкий, сосредоточенный. — Взять и закрыть науку?

— До этого не дошло. Богословы взялись за дело серьезно. Они проревизовали Коран и не нашли прямых запретов на полеты во внеземное пространство. Больше того, специалисты по писанию пришли к заключению, что семнадцатая сура Корана, рассказывающая о ночном вознесении пророка Мухаммада, не что иное, как описание космического полета. Если вам интересно, могу чуть подробнее.