Жаркие горы

— Кто он, узнай, — попросил капитан Кулматова.

Муташаккир, оказалось, понял вопрос и так, без переводчика.

— Я? — переспросил он, выразительно подняв брови и наставил указательный палец себе на грудь.

— Да, — подтвердил Уханов. — Вы.

— Я — пропагандчи, — сказал Муташаккир. Подумал немного, наморщив лоб. Вспомнил ускользавшие слова, улыбнулся. Снова наставил палец на грудь и торжественно объявил: — Агитатор. Дэ мубалифино.

— Он работал в агитбригаде, — пояснил Кулматов.

— Все, — сказал Уханов, — вопросов нет. В агитбригаде кое-какие не просуществуют. Там железные ребята выдерживают. Значит, можно положиться.

— Хорошо думаете, — поддержал Кулматов. — Муташаккир не только агитатор. Он машиндарчи высшего разряда. Пулеметчик-снайпер.

— Отлично! — Уханов широко улыбнулся. — Рад знакомству, Муташаккир. Пулемет мы тебе найдем. Та-та-та! — Он повел пальцем в сторону гор и засмеялся.

Миновав кишлак, колонна ушла из «зеленки». Дальше тянулись унылые предгорья — красный бесплодный марсианский ландшафт.

— Не спешить! — подал команду Уханов. — Идти вдумчиво, осмотрительно!

Машины сбавили ход, увеличили дистанцию.

Горы по сторонам дороги постепенно набирали высоту, хотя вершины их еще выглядели круглыми, сглаженными, а выходов коренных скальных пород нигде не проглядывало.

Наконец километрах в двух замаячили первые скалы. Одна из них нависала над проходом многометровым крутым обрывом, а со стороны степи горбилась удобным для подъема плечом.

Над самой пропастью — черт, должно быть, занес — виднелось полуразвалившееся каменное строение, то ли сторожевой домик, то ли древняя крепостная башня.

— Стой! — подал команду Уханов. — Командиры взводов, ко мне!

Совещались недолго. Мнение офицеров не расходилось: на девяносто девять процентов на скале затаилась огневая точка. Засада.

— Будем брать. С корнем, — сказал Уханов. — Лейтенант Мостовой!

— Я, — ответил невысокий офицер. С виду совсем мальчишка, розовощекий, с золотистым пушком на подбородке, но взгляд суровый, стальной. На войне души взрослеют куда быстрее, чем бренная оболочка, в которую облечено мужество.

— Саша, пойдешь вперед с одной машиной. Будь готов ко всему. Опасность у тебя справа, жмись поближе к стенке. Там должна быть мертвая зона. Пройдешь — придержи. Вроде сам испугался своей смелости. Думаешь, не повернуть ли назад. Хочешь и боишься. Поинтригуй. Нам нужно минут двадцать чистого времени. Будем брать засаду.

— Понял. Можно работать?

— Валяй! И не торопись. Все с умом делай. Нам надо еще уйти в сторону.

— Я поехал?

— Не сразу. Сперва выйди в поле зрения засады. Постой немного, как бы оценивая обстановку. Минут через десять — вперед! Мы сейчас начнем отваливать вправо. Зайдем с пологого склона.

Машина Мостового резко тронулась. Вышла на ровное место. Сбавила скорость. Сошла с дороги на обочину. Остановилась. Солдаты, получившие передышку, высыпали на дорогу горохом и занялись делом, знакомым воинам всех времен и народов.

«Нашли время, будто войны нет», — подумал капитан Уханов, наблюдавший за действиями Мостового, и вдруг понял, что точно так же должны подумать и те, кто там, наверху.

Уханов был твердо уверен, что духи там сидят. Не могли не сидеть. Если они хитрые и умные, то должны расположиться именно там. Он и сам избрал бы это место для засады, приведись ему подобные обстоятельства. Уж больно много преимуществ для нападающих. И если духи полагают, что и впрямь преимущество на их стороне, значит, все идет как надо. Пусть думают, что застанут беспечную машину врасплох.

Минуты через три, оправляя обмундирование, солдаты вернулись к бэтээру. Последним вспрыгнул на броню лейтенант.

— Теперь пошли! — приказал Уханов. — Забираем вправо, идем лощиной.

Он надеялся, что все внимание засады уже сосредоточено на одинокой машине, которая не спеша, словно выглядывая дорогу, неумолимо приближалась к скале.

Лейтенант Мостовой склонился к водителю Саттару Усманову:

— Саттар, все у тебя в руках. Понял?

— У меня всегда все в руках, — ответил солдат с достоинством. — И жизнь, и слезы, и любовь. Так говорят. Верно?

— Оставь только жизнь и любовь. Слез не надо. Как подойдем на выстрел, рывком добавляй скорость. И жмись к стене. Там мертвое пространство погуще.

— Мертвое для живых — это хорошо, — откликнулся солдат и замолчал, сосредоточенно глядя вперед.

Бэтээр бежал ровно, ничем не выдавая напряжения, в каком билось мощное сердце машины, изготовившейся к броску через зону смерти.

Стиснув зубы, Саттар внимательно смотрел на дорогу. На обочине он заметил камень и решил, что именно от него сделает рывок. Он даже стал считать: один, два, три, — словно вел стартовый отсчет.

Камень!

Полный газ. Бэтээр, будто прыгнув, ощутил свободу сил и понесся, с хрустом расшвыривая, разминая каменную крошку.

У стены Саттар повел рулем вправо, так что воздух запел напряженной струной, пролетая между грудью скалы и стальным бортом машины.

Сделано это было умело и вовремя. С вершины скалы бухнул выстрел гранатомета. Снаряд взорвался метрах в двух слева и несколько сзади машины.

Маневр по скорости и направлению сбил душману прицел.