Жаркий Август. Книга вторая

Вот так вот, шиворот навыворот, пройдя через огромную череду сложностей, несчетное количество раз балансируя на краю пропасти и срываясь вниз, мы сделали что-то обычное. Нормальное.

Это было настоящее свидание с цветами, походом в ресторан и скромным поцелуем на пороге.

Помню, меня так трясло, будто первый раз в жизни вышла куда-то с мужчиной. Приятно до дрожи в груди, и все замирало от предвкушения, теплой неги, разливающейся по организму.

Вообще, конечно, все это было странно. Прожить с человеком четыре месяца под одной крышей, узнать всех его тараканов, потом полюбить, так что свет не мил без него. А уж потом первые цветы, романтика и все прочее.

Лазарев, глядя на нас, ворчал, что мы самые натуральные придурки, потому что нормальные люди идут совсем другим путем. А кто спорит? Лично я — нет. Как могли, так и шли. Спотыкаясь, падая, но неизменно находя в себе силы двигаться дальше.

С Никитой так ничего и не прояснилось. Жили, как на вулкане, в ожидании неминуемого извержения. О сроках его перевода было ничего неизвестно, в том числе и ему самому. Его могли забрать или на следующий день, или через месяц, или через полгода. Ожидание, конечно, выматывало, но что нам еще оставалось делать? Просто ждать, и больше ничего. А он и рад. Не хотелось ему никуда уходить, но обстоятельства иногда сильнее нас. Поэтому был наготове. Скажут идти — и он пойдет, а мне придется отпустить его. Хотя это чертовски сложно. Он часть моей жизни — важная, незаменимая. Почему-то мне не верилось, что с его новой работой нам удастся поддерживать отношения на прежнем уровне, но я молчала. Улыбалась ему, пряча переживания поглубже, стараясь взбодрить.

С Тимуром у них сложились странные отношения. Конкуренция в чистом виде. Не злая, жестокая, а такая, знаете, детсадовская, что ли. Как два павлина, красовались друг перед другом.

Я только смотрела и прятала улыбку, потому что за всеми этими спорами, выяснениями отношений было то, в чем они ни за что не хотели признаваться. Они сдружились. По-настоящему. Что несказанно меня радовало.

Потом нам надоело ходить друг к другу в гости, и мы съехались. Стали строить нашу жизнь, наш совместный быт.

Не думайте, что жизнь стала похожа на сказку, в которой мы на розовых пони скакали по сладким облакам нашей любви.

Тимур — это Тимур. Создание жесткое, местами резкое, импульсивное, чрезмерно прямолинейное, а еще упрямое до невозможности. Но в этот раз это его упрямство играло на нашей стороне. Он для себя твердо решил две вещи. Первое — он меня не отпустит никуда и никогда. Второе — научится держать свой норов в узде.

Раз решив, такого курса и придерживался.

И когда мы с ним ругались (а куда ж без этого), он иногда замолкал, словно прислушиваясь к внутреннему голосу, а потом устало спрашивал:

— Меня опять понесло?

— Нет, милый, что ты! Ты сама прелесть, просто душка! — звучал ироничный ответ в моем исполнении, от которого он недовольно ворчал, а потом, махнув рукой, уходил из комнаты, а когда возвращался, уже был другим человеком. Было непросто, но он учился, переламывал в себе те жестокие грани, о которые мы разбивались в прежней жизни.

Я тоже изменилась. Последовав его примеру, настойчиво боролась с теми качествами, что не нравились. Попыталась приучить себя к тому, что не надо киснуть и погружаться в печальные раздумья из-за каждого неприятного случая. Жизнь одна и надо прожить ее с улыбкой. Тем более, когда рядом такое взрывоопасное сокровище, с которым не соскучишься.

Так и жили. Он учился держать себя в руках, а я училась проще относится к тем вещам, что не так уж и важны.

Если смотреть на вещи шире, то, несмотря на всю сложность наших отношений, я была уверена, что мне с ним повезло. Он был надежным, с ним, как за каменной стеной. Мог и защитить, и поддержать. Для него существовало четкое разделение людей на важных и не особо. Ради тех, кто ему дорог, он был готов на все. И я для него была важна. Важнее всех в целом мире. В этом не было сомнений. Видела это в его глазах, в его стремлении измениться для меня, в том, как он каждый день делал меня чуточку счастливее.

Несколько раз ездили к его отцу. Игорь Дмитриевич встретил нас сдержано, как всегда тщательно контролируя эмоции, но не заметить довольного блеска в темных, таких же как у сына глазах, было невозможно.

Потом вообще взял и, как снег на голову, огорошил внезапным вопросом. Когда у него появятся внуки? Желательно штуки три.

Мы с Тимуром пыхтели, краснели, выворачивались, как могли, смущенно переглядываясь между собой, потому что не думали пока об этом. В результате через несколько дней позорно сбежали домой на Актею, как два провинившихся подростка. Все-таки папенька у него тот еще кадр, хорошо прогибает, качественно. Рядом с ним Тимур, прошедший суровую школу жизни, превращался в мальчишку.

Что уж про меня говорить?