Жаркое лето сорок второго

Будь на крейсере устойчивая связь с берегом, удар его семидюймовых орудий имел бы гораздо больший успех. Не имея точных целей, «Молотов» бил исключительно по площадям, что не столько нанесло противнику серьезный ущерб, сколько его напугало. В результате обстрела с моря в бригаде Гроддека погибло всего девять человек и двенадцать человек получило ранение. Удар «Молотова» можно было сравнить с легким щелчком по носу, если бы в числе погибших от огня его пушек не оказался сам полковник фон Гроддек. Маленький осколок русского снаряда попал точно в сердце командира бригады, чем не только пресек его боевой путь, но и остановил продвижение самой бригады.

Смерть Гроддека в этот день прочно приковала танки и штурмовые орудия немцев к району Прудникова. Не помогло даже появление самолетов, чьи бомбы и пулеметы заставили крейсер ретироваться. Остаток светлого отрезка дня ещё позволял немцам атаковать советские позиции, но судьба продолжала безжалостно сыпать беды на голову танкистов бригады. Добившись столь необходимого для себя выигрыша во времени, Рокоссовский перебросил к южному участку вала свой последний артиллерийский резерв, гвардейские минометы. Идя на этот шаг, он сильно рисковал, так как «катюши» могли попасть под удар вражеской авиации, но обстановка заставляла его решиться на это.

Прибыв на позицию, реактивные минометы дали залп, который хотя и был нанесен исключительно по площадям, но достиг большего результата, чем орудия крейсера. Было уничтожено два танка, одно штурмовое орудие, пять грузовиков и походный узел связи. Общие потери в живой силе составили сто восемь убитых и раненых солдат и офицеров.

«Щелчок», нанесенный «катюшами», отбил у немцев всякое желание продолжать боевые действия в этот день. Сменивший погибшего Гроддека на посту командира бригады подполковник Бредов затребовал срочной поддержки авиации, а когда она была ему оказана, наступила ночь. Турецкий вал устоял, что поставило жирный крест на планах Манштейна по скорому захвату Керчи.

Сознательно ослабив центральную часть своей обороны на валу, за ночь Рокоссовский перебросил дополнительные силы в район Прудникова и прочно закрыл опасный участок фронта. Одновременно с этим советская оборона насыщалась подразделениями, отступающими с запада. В течение всего дня и всей ночи через Марфовку, Ленинск и Семь Колодезей шли соединения трех армий, которые по своей численности едва могли превосходить один армейский корпус.

Появление свежих войск в районе Прудникова помогло отразить три атаки противника на следующий день. Брошенные на этот участок истребители не позволили противнику разрушить советскую оборону с воздуха, а подтянутые за ночь гаубицы вместе с противотанковой артиллерией не позволили немецким танкам её прорвать.

Не желая позволить противнику полностью отвести войска за Турецкий вал и дать ему закрепиться, Манштейн приказал перебросить главные силы 22-й танковой дивизии в район Прудникова, отказавшись от идеи преследования отступающих соединений противника.

Весь день 12 мая шло сосредоточение войск для штурма Турецкого вала, который последовал утром следующего дня. С целью отвлечения внимания противника Манштейн инициировал штурм северного участка вала, куда из Семи Колодезей отошли остатки 51-й армии. Атаки были благополучно отбиты, что входило в планы немецкого генерала, однако не это было главным в них. Готовясь атаковать, Манштейн решил ещё раз прибегнуть к своему коронному приему. На этот раз внезапный удар в спину противника должны были нанести парашютисты, которых планировалось высадить на побережье и в районе Марфовки. Именно там должны были атаковать немецкие войска и при помощи двойного удара прорвать советскую оборону. План был хорошо, дерзок и решителен, но не везде высадка воздушного десанта прошла успешно, несмотря на то, что посты воздушного наблюдения слишком поздно подняли тревогу.

Высадившиеся на побережье немецкие парашютисты максимально использовали фактор внезапности. Они сразу ударил в тыл занимавшим этот участок обороны советским солдатам, которых в это время с фронта атаковали танкисты Бредова. В результате двойного удара оборона советских войск была прорвана на ширине трех километров. Выставив на месте прорыва крепкий заслон, Апель бросил бригаду Бредова в прорыв на Керчь, до которой было рукой подать.

Сообщение о прорыве русского фронта обрадовало Манштейна. Он уже приказал ординарцу достать бутылку французского коньяка и плеснуть несколько капель в маленькую рюмку к утреннему кофе, но пить коньяк ему так и не пришлось.