Жасминовый вечер

…Лошади, лошади на обочине,
С автотрассы сюда перекоченные.
Как цветы полевые, скошенные,
С мордами перекошенными.

Обе уже, как лошадки пластмассовые.

Мясо.

Здесь засилье старых и новых,

Четырех- и восьмицилиндровых.
Пахнут маслом, металлом и нефтью —
Вашею лошадиною смертью.

… Вы мне снились когда-то, гнедой и каурый

С рыжею, невероятною шевелюрой.
Я была папиной девочкой-крошкой,
Детское сердце – не больше горошка.

Я рисовала и рисовала,

Карандаши переломала.
В комнате, пахнущей апельсинами,
Летали гнедые… зеленые, синие…

Даже такие – вы очень красивые!

Гривы.

Гладить морду, холку и круп.

Детские руки – у лошадиных губ.

…Каждая – труп.

И теперь каждый день вас предаю я,

Свое авто одной ногой разгоняя,
Отдаюсь во власть ветра, огня и силы.
Я мечтаю быть такой же, как вы, красивой.

Я хочу быть такой же, как вы, хорошей!

Я думаю, что я – Лошадь!..

Бедные лошади, лошади…

Брошенные.

2005 г.

Мне чудилось

Мне чудилось – тот март принёс тебя,
И грезилось, что будто этот – тоже.
Но вскрытых рек разъятая броня
Мне в жажде этой вовсе не поможет.

И ляжет новой россыпью морщин

Заснувших улиц злое созерцанье.
И думы все о том, что ты один —
Единственный под сенью Мирозданья.

Не действую, не плачу, не пишу.

В руках хмельных не удержать утрату.
И то ль тебя любимого, то ль брата
Я ни о чём уж больше не спрошу.

Лишь только будь, как есть журавль в небе —

Недосягаем, светел и летуч.
Зачем мне небеса? Синицу мне бы
Поймать в силки, чтоб запереть на ключ.

2010 г.

Храни

Храни меня, как древнее заклятье,
Как свет необходимый и простой —
Пусть никогда мне и не стать Ей,
Но так же Ей – не обратиться мной.

Не как скелет давно умершей розы,

Не мутным отражением во сне,
А так тепло, так правильно, как, может,
Ещё не отгорело в глубине.

Пусть я не часто представляюсь хрупкой, —

Чем только не являлась в эти дни…
За кажущейся твёрдою скорлупкой —
Живая плоть. Храни меня, храни.

2010 г.

Евпаторийское