Жатва Дракона

Для этого во всевозможные исследования был вовлечен огромный штат, и Генри наблюдал и надзирал за ними, любовался их достижениями и любил рассказывать об этом посетителям. Он производил все, что попадало в его машину. Вызывало удивление, сколько всего это было. Всевозможные металлы и их сплавы. Пластмассы, он делал их из соевых бобов, и ему все казалось мало. И если, кстати, он научился делать сотни других вещей из соевых бобов, то это были бы сотни новых предприятий и новых способов заработать деньги. Генри не волновали деньги, так он заверил Ланни. Ему приятно было делать вещи. Так случилось, что сын президента Бэдд-Эрлинг Эйркрафт слышал это от своих отца и деда с тех пор, как он мог себя помнить. Это было то, что он слышал от каждого крупного предпринимателя, которого он когда-либо встречал во всей своей плутократической карьере. За исключением Германа Вильгельма Геринга, рейхсминистра и рейхсмаршала Германской Третьей империи, единственного, кто осмелился сказать: "Я люблю деньги, и я стремлюсь получить каждую марку и каждый доллар, фунт и франк, какие смогу".

Генри должен был иметь резину для автомобильных шин, по пять на каждую машину. Он разбил огромную плантацию в Бразилии, и для этого ему нужно было все от пароходов до свинцовых карандашей для учителей, которые собирались учить индейских детей писать. Также он экспериментировал с искусственным каучуком, очень сложным делом. В то же время он пытался убедить американцев ценить и любить дела своих предков, и с этой целью построил деревню Гринфилд из старинных зданий, и там учил детей петь старые песни и танцевать старые сельские танцы. Пусть никто не говорит, что Король Фливера проповедует только ненависть. Он точно знал, что проповедует ненависть ко всему плохому и любовь ко всему хорошему.

V

После того, как пожилой хозяин сам выговорился, Форрест Квадратт заметил: "Мистер Бэдд – близкий друг фюрера и много раз был гостем в его доме". Так неожиданно Ланни стал личностью. Король Фливера, по-видимому, не понял, кем он был, просто он был еще одним человеком, которого Гарри считал нужным принять. Теперь он спросил, как обстоят дела в Германии. Политика мало интересовала его, только промышленность и ее развитие, и были ли люди удовлетворены и счастливы, хватает ли им еды, и станет действительно Volkswagen тем, что обещало правительство. Тем временем там в продаже были автомобили Форд. И там же работали несколько крупных сборочных предприятий, поэтому Форд был крупным немецким бизнесменом, удовлетворенным полностью условиями труда в этой стране.

"Отец мистера Бэдда – Роберт Бэдд из Бэдд-Эрлинг Эйркрафт", – вставил тактичный немецкий американец после нужного интервала. И это стало еще одной возможностью для хозяина изложить свои идеи. Он был вынужден производить военные изделия в последней войне, но никогда не будет делать этого снова, заявил он. Он был человеком мира и считал, что если все производители займут ту же позицию, то производители вооружений будут вынуждены выйти из бизнеса по всему миру.

Ланни сказал: "У меня такое же чувство, мистер Форд. Я никогда не имел отношения к делу отца".

''Мистер Бэдд – всемирно известный эксперт в области искусства", – вставил неизменный помощник Квадратт. – "Его отчимом был знаменитый французский художник Марсель Дэтаз".

Самый богатый человек в мире не считал необходимым притворяться, что он когда-либо слышал о французском живописце. Он знал их, но их имена было невозможно произнести. Он сказал: "Моя жена интересуется картинами и имеет богатую коллекцию".

У Ланни появился шанс, и он не промахнулся. – "Я слышал об этом, мистер Форд, и сочту честью, если когда-нибудь мне разрешат ее посмотреть".

Реакция Генри была удивительной. Он вскочил со стула, как будто он был шестнадцатилетним юношей, а не прадедом. – "Я сейчас вас туда отведу". Он не сказал: "Если будет удобно". Генри было пора возвращаться домой.

Что вызвало это? Близость с фюрером, или сыновни отношения с Бэдд-Эрлинг Эйркрафт, или экспертиза в искусстве, или комбинация всех трех? Что-то проникло в жесткую раковину подозрительного пожилого затворника и заставило его решить, что это не обычный любопытствующий, а личность, заслуживающая развития отношений. "Скажите миссис Форд, я приведу двух гостей на чай", – сказал он одному из своих секретарей, взял серое пальто и серо-голубую шляпу и повел к своей машине, которая, как заметил Ланни, была не Фордом, а Линкольном.