Жажда

Вся история нашей страны, начиная с петровских реформ, – это прорыв к промышленному развитию, к освоению новых пространств: Урала, Сибири, Крайнего Севера. Россия создала уральскую горнозаводческую промышленность, Транссиб и БАМ, разведала и стала добывать западносибирскую нефть и уголь Кузбасса, газ Ямала и металлы Норильска, построила уникальный арктический ледокольный флот и уникальный авиастроительный комплекс. Я уверен, что только обладающая особым вкусом к промышленности, науке и технологиям страна могла реализовать атомный проект и первой выйти в космос.

Мы порой забываем об этих, казалось бы, очевидных вещах. Перестаем относиться к ним всерьез или забалтываем, охваченные риторикой уныния. Между тем обвальная деиндустриализация девяностых годов – единственный за три века период в истории России, когда, увлекшись интерпретацией модных концепций о постиндустриальной экономике, страна отвернулась от индустриального развития и перестала связывать свою судьбу с судьбой национальной промышленности. Хорошо, что этот период уже практически завершился – значение промышленности переосмыслено и осознано. Это вовсе не означает, что нужно снова брать на вооружение методы советской индустриализации или восстанавливать стиль позднесоветского экономического планирования. Но целый ряд проектов, подобных строительству порта в Усть-Луге и «ЗапСибНефтехима» в Тобольске, космодрома «Восточный», моста в Крым и целого ряда транспортно-энергетических проектов в Арктике указывают на восстановление вектора промышленного развития страны.

И все же нам пока не хватает эмоционального накала, способного мотивировать людей на решение сверхзадач. Дать такой накал может обращение к опыту промышленного развития России. Существуют разные национальные традиции, культуры труда и способы мотивации людей. В Японии, например, это чрезвычайно жесткая корпоративистская модель, заставляющая сотрудника работать без отпусков, будучи вовлеченным в различные конструкции коллективного управления вроде «кружков качества». Деловая культура США основана на столь же жесткой модели конкуренции всех со всеми, усиленной денежной сверхмотивацией. Швейцария, которая, несмотря на свой имидж тихой финансовой гавани и международного курорта, является одним из мировых лидеров по уровню добавленной стоимости в промышленности на душу населения, характеризуется глубоко пропитывающей все общество культурой осознанности и личной ответственности.

Мы побеждаем потому, что привыкли побеждать и не можем жить без новых побед.

В России тоже существует своя трудовая культура. Культура достижения невозможного, в основе которой – стремление человека самоутвердиться, почувствовать индивидуальную значимость, ощутить принадлежность к большому общему делу, получить признание. Нам, россиянам, нужна сверхзадача – труднодостижимая цель, сложнейшая проблема, единственный в своем роде проект. Тогда мы выкладываемся по полной, сметая любые препятствия. Хорошо это или плохо – не имеет значения. Чисто теоретически неплохо было бы иметь швейцарскую модель; вряд ли хотелось бы японскую и, наверное, не очень прижилась бы у нас американская. Можно копировать технологии, но скопировать чужую культуру отношения к труду никому не удавалось. А главное – зачем это делать? У нас есть опыт реализации фантастически сложных, передовых для своего времени проектов в промышленности. В них и надо черпать уверенность и вдохновение. Мы побеждаем потому, что привыкли побеждать и не можем жить без новых побед. Побеждать – это наш способ жить.

Это вовсе не означает, что нужно копировать методы ХХ века. Мы изменились. Мир изменился. Индустриализация тридцатых годов сегодня невозможна не только из-за отсутствия в стране значительного демографического профицита, но и из-за изменения структуры промышленности: массовый необученный работник в наши дни, как правило, не нужен. Для создания экономики четвертого и пятого технологического уклада необходимы совершенно другие ресурсы и подходы. Вместе с тем обращение к историческому опыту российского промышленного прорыва совершенно не означает игнорирование опыта зарубежного. Его глубокое изучение лежало в основе практически всех наших рывков – так же как и заимствование промышленных технологий и методов управления. Та индустриализация (не говоря уже о петровских реформах) базировалась на колоссальном импорте западного оборудования и использовании знаний иностранных специалистов. Достаточно вспомнить американского индустриального архитектора Альберта Кана, которого за роль в развитии автомобильной промышленности США иногда называют «отцом Детройта». Он приехал в 1929 году в Россию с 25 инженерами и за два года не только спроектировал и организовал строительство более 500 промышленных объектов (включая несколько в моем родном Магнитогорске), но и подготовил более 4000 специалистов.