Жажда

Я говорю здесь снова о том, о чем уже упоминал в этой книге, – о благодарном возврате долга обществу теми, кто преуспел. Не в примитивном, бухгалтерском смысле, а в наивысшем человеческом – как деятельное стремление помочь людям в самореализации и достижении успеха, желание видеть российское общество динамичным и процветающим. Я знаю, что естественное желание людей – быть полезными, и моя цель – дать им возможность уловить, распознать в себе это желание, помочь в его воплощении, познакомить с теми, кто чувствует то же самое, и помочь сделать первые шаги на этом пути. Дальше они пойдут сами.

Мы всего лишь люди. Нам просто хочется быть счастливыми. Но все же, мне кажется, гораздо приятнее, если счастье можно с кем-то разделить. А еще лучше – умножить.

Александр Аузан: Дело Рыбакова

Так сложилось, что понятия «дело» и «бизнес» в новой российской действительности не воспринимаются как синонимы. И разговоры о «деле» того или иного предпринимателя чаще всего вызывают у нашего читателя весьма специфические аналогии. Но говоря «дело Рыбакова», я имею в виду именно дело. Делание. Нечто, что непременно нужно обсуждать, о чем необходимо говорить, потому что это даже не бизнес в чистом виде, а именно дело – дело жизни.

Относительно недолгая история нового отечественного предпринимательства предъявила нам бизнесменов разного типа, среди которых есть немало людей с физико-математическим образованием. Это люди с теми же корнями, что и инженер-физик Игорь Рыбаков. И в девяностые годы сложилась целая когорта таких людей. Они хорошо умели решать комбинаторные задачи, а коммерческие операции по вполне понятным причинам имеют математическую базу. И тот, кто лучше владел комбинаторикой и другими математическими инструментами, мог рассчитывать на значительный выигрыш. При этом далеко не все бизнесмены девяностых были циничными прагматиками. У них были общественные интересы, те или иные социальные идеи. Некоторые дальновидные предприниматели уже в девяностые стремились формировать новые модели отношений в зарождавшейся деловой среде.

Особенность Игоря Рыбакова не в его интересе к социальным вопросам и не в том, что он оказался патриотом промышленности в то время, когда основная часть бизнесменов призыва 90-х шла через финансовые операции к приобретению реальных активов, приносящих ренту. Патриотов промышленности, выросших из советского времени и так же, по-советски, ее воспринимавших, тогда тоже было немало. Особенность Рыбакова – в том, что они с партнером Сергеем Колесниковым решили делать компанию не просто промышленную, но глобально конкурентоспособную.

Это было неожиданно. Это было чрезвычайно нахально.

Со стороны трудно понять логику рассуждения создателей компании в те далекие годы. Невольно приходит на ум образ из Достоевского: мальчик не знал, что эту лошадь нельзя объездить и объездил ее. Спрос был весьма и весьма ограничен, а речь ведь шла о производстве строительных материалов, которые так или иначе выходили на потребительский рынок. Ресурсы, кредитное плечо тоже были ничтожны, если сопоставлять их не с соседним городком, а с соседней страной. Технологические возможности утрачивались на глазах – существовавшие в СССР научно-технологические школы попросту разваливались. То есть любые рациональные расчеты должны были показывать, что играть в эту игру нельзя. Рыбаков с Колесниковым сыграли – и выиграли.

Безусловно, в их истории заключен урок. Но извлечь его и повторить путь «ТехноНИКОЛЬ» довольно трудно. Конечно, если вы начинаете делать то, что все остальные делать боятся, не считают возможным, то ваши шансы на успех резко возрастают. В истории Рыбакова и Колесникова было несколько таких моментов – когда конкуренты не верили в то, что можно развернуться, что можно построить заводы, применить новые технологии. И действительно, сами по себе эти решения никаких гарантий успеха не давали. Новизна была в другом: в постановке вопроса, в представлении, что можно не держаться за советскую традицию, а с нуля формировать современную промышленность в России.

Игорь Рыбаков не одинок в поисках путей служения общественному благу, в попытках осознания того, что составляет смысл жизни после выхода из оперативного управления бизнесом. Я лично знаю нескольких таких людей, представителей новой генерации. Будучи миллиардерами, они ездят на такси, ходят без охраны и вообще живут своими представлениями о том, что такое хорошо, а что – плохо. Для них хорошо то, что интересно. И эта жизнь – ради интереса – не предполагает захвата чужих активов, потому что это дело хоть и приятное, и доходное, но влекущее за собой необходимость годами и десятилетиями потом защищаться от тех, кто оказался в проигрыше или еще как-либо пострадал.