Жажда

– Ладно, ждите Ивана и догоняйте нас. А мы поедем. – Армилов вскочил в один из отъезжавших экипажей. – Господин Инсаров, вы потом куда? К нам или в больницу?

– К вам, – решил я.

– Ждем! – Полицмейстер взмахнул на прощание рукой.

– Что-то Ивана долго нет, – заметил полицейский, бывший с нами. – Не поискать ли его?

– Да, действительно, – согласился Мериме.

Меня вдруг охватило нехорошее предчувствие.

– Идемте! – сказал я приставу. – Скорее! И возьмите фонарь.

Тот вытащил из кармана револьвер – должно быть, услышал нечто тревожное в моем голосе.

– Помните дорогу? – спросил я, направляясь к лесу.

– Вроде бы.

– Ждите нас, Мериме! – крикнул я прежде, чем мы скрылись в зарослях.

Через несколько минут мы вышли на поляну. Факелы уже были потушены. В центре я различил силуэт гроба. Неподалеку от него темнело что-то еще. Мы с полицейским подбежали к телу, распростертому под деревом, и осветили его фонарем. Это был Иван Жмыхов. Кто-то нанес ему рану прямо в сердце, и кровь уже успела не только пропитать одежду, но и пролиться на землю. В руке полицейский сжимал складной нож, которым, должно быть, собирался вытащить из дерева пулю.

Я взял у своего спутника фонарь и оглядел ствол. На высоте сажени светлая древесина была разворочена. Углубление, проделанное пулей, оказалось пусто.

– Чертовы цыгане! – с ненавистью проговорил полицейский, глядя на убитого товарища. – У Ивана двое детей!

Я опустил фонарь. Цыгане? Вот уж едва ли.

Глава 8, в которой мы слушаем проповедь и прерываем одно свидание

Воскресенье выдалось на удивление жарким – словно природа решила отомстить за небольшую передышку, которую дала нам. Небо приобрело странную прозрачность, купол его истончился, подобно протертому ситцу.

Люди шли в церковь, обмахиваясь веерами и газетами, пот градом катился по их лицам. Животные прятались где-то, и даже птицы не щебетали, забились в кроны пожухлых деревьев и под крыши.

Мы с Мериме отправились в церковь пешком. По пути одежда наша основательно пропиталась потом. Доктор тяжело дышал и поминутно протирал платком то очки, то раскрасневшееся лицо. Теперь я видел, что он действительно далеко не молод.

Прохлада церкви явилась настоящим спасением для истинных христиан, явившихся послушать проповедь отца Василия. Стариков почти не было – видимо, они не отважились покинуть дома. Тем не менее народу оказалось достаточно. Нам с Мериме удалось встать на место недалеко от кафедры, возле пожилой пары. Перед нами расположилась дородная дама в широкополой сеточной шляпе. Духи, которыми она пользовалась сверх всякой меры, могли бы свалить с ног даже лошадь, не то что людей, прошагавших по жаре добрую четверть версты. Доктор, сделав глубокий вдох, побледнел и замер в трагической позе, наполненной болью. Мне казалось, будто он пришел в церковь с единственной целью – пострадать за веру.

Накануне мы почти не спали. Я провел большую часть ночи в полицейском участке, принимая участие в допросе Жофре Гизо и других цыган. Выяснилось, что некоторым из них все же удалось скрыться, в том числе старой гадалке. Армилов снарядил людей на их поиски.

Полицейские выяснили, что цыгане во главе с негром не раз оживляли покойников, но от убийств обитатели табора открещивались. Ничего нового по делу, которое я приехал расследовать, узнать от них не удалось.

Армилов топал ногами и кричал, что нельзя верить ни единому их слову. Кажется, только мое присутствие удерживало его от применения мер физического воздействия.

Настоящим шоком для жителей Кленовой рощи стало известие о смерти Ивана Жмыхова. Мериме обследовал его тело, как только закончил перевязывать раненых.

Утром, когда мы с ним возвращались в гостиницу, чтобы поспать хотя бы пару часов, на доктора было страшно смотреть. Я уговаривал его остаться в «Дионисе» и отдохнуть, но он настоял на том, чтобы отправиться в церковь со мной.

Мериме подтвердил, что рана была нанесена Жмыхову длинным и широким ножом вроде охотничьего. Убийца оказался на удивление точен, лезвие вошло прямо в сердце. Кроме того, на теле полицейского не обнаружилось никаких следов борьбы. Жмыхов знал убийцу и не ожидал нападения. Либо злодей подкрался к нему совершенно незаметно. Я почему-то был уверен в первом.

С другой стороны, упоминание Мериме об охотничьем ноже заставило меня вспомнить о Никифоре Бродкове. Он вполне мог оказаться ночью в лесу. Хорошо бы выяснить, есть ли у него алиби на время облавы. У меня были только смутные подозрения на сей счет. Тем не менее я отправил одного полицейского к лесничему, велел ему выяснить, где тот провел ночь, наказал заодно опросить и соседей.