Жажда

Земля наконец перестает трястись, и Джексон сосредоточивает всю свою силу на том, чтобы огонь не испепелил его, а Флинт – на том, чтобы это все-таки произошло. Поначалу мне кажется, что их силы равны и это тупик – Флинт испускает пламя, а Джексон ставит этому пламени заслон. Но текут секунды, и до меня доходит, что Джексон не просто отводит от себя это пламя, а поворачивает его назад, в сторону Флинта, используя свой телекинез, чтоб медленно – очень-очень медленно – двигать огненный поток обратно на дракона.

Часть меня хочет остаться и посмотреть, что будет, удостовериться, что Джексон победил. Но голос внутри меня, наконец зазвучавший снова, говорит мне бежать, предоставить Флинта и Джексона их судьбе и спасаться самой.

В любое другое время я бы проигнорировала этот голос и осталась на тот случай, если мне удастся найти способ оказать Джексону помощь. Но в моей голове звучат слова Флинта о том, что Джексон вовлечен в план Лии, о том, что Лия виновата в смерти моих родителей, о том, что осуществления их плана допустить нельзя.

Я все еще не знаю, правда это или нет, но, если это правда… если это правда, я не могу рассчитывать на помощь Джексона или кого-то еще. Мне надо спасаться. И делать это самой.

С этой мыслью я двигаюсь ко входу в туннель, ведущий в замок. Я говорю себе встать, побежать, но я слишком слаба и могу только ползти. Это я и делаю. Ползу к туннелю, при каждом движении испытывая нестерпимую боль в плече и руках.

К счастью, Джексон и Флинт слишком заняты своей схваткой, чтобы замечать меня и мое медленное, но неуклонное продвижение вперед. И я надеюсь, что так будет и дальше, когда добираюсь наконец до входа в туннель.

Еще немного дальше, говорю я себе, заворачивая за угол.

Еще немного дальше, повторяю я как мантру, на секунду прислонившись к стене, чтобы унять боль.

Еще немного дальше, говорю я опять, заставив себя встать с пола.

Я стою еще секунду, оценивая свое состояние – живот сводит, колени дрожат, тело болит, – потом говорю «к черту, к черту» и ковыляю по туннелю так быстро, как только могу.

Я успела пройти только футов двадцать, когда что-то бьет меня в спину, я падаю и снова ударяюсь об пол. Мое плечо врезается в него, я чувствую дикую боль, и на секунду мне кажется, что сейчас я потеряю сознание.

Но затем боль проходит, и, пытаясь подняться, я понимаю, что плечо у меня больше не болит. А если болит, то, по крайней мере, не так сильно, как пару минут назад. Должно быть, я вправила его, когда упала на него. Вернее, когда меня кто-то толкнул.

При этой мысли в мою кровь вновь выплескивается адреналин. Кто это? Джексон? Или Флинт? Мне хочется, чтобы это был Джексон, – пусть даже Флинт сказал, что он заодно с Лией, – но, судя по силе толчка и по следующему за ним пинку в мой бок, это не он.

Мне страшно – а вдруг Джексон ранен… или убит? Что, если Флинт лгал? Что, если Джексон вовсе не часть безумного плана Лии, а я только что оставила его там одного?

Я поворачиваюсь, подняв руки в жалкой попытке защититься от – я в этом уверена – огнедышащего дракона. Но вместо этого смотрю в безумные глаза Лии. Которые становятся еще более безумными, когда она говорит:

– Неужели ты в самом деле возомнила, будто сможешь отсюда уйти?

Глава 60 Жертвоприношение. Некоторые называют это паранойей, но я называю это человеческой жертвой

– Молчи, дрянь, – продолжает Лия и, схватив меня за волосы, тащит по туннелю назад. Я хватаюсь за голову, пытаясь избавиться от жгучей невыносимой боли в корнях волос.

Она так остра, что на секунду я утрачиваю даже способность думать. Но не надо быть семи пядей во лбу, чтобы понимать – Лия тащит меня навстречу моей смерти. Если я позволю ей дотащить меня до того зала с кровью и алтарем, то умру – и меня ждет жуткая смерть.

А раз так, я не буду молчать. Глотнув побольше воздуха, я испускаю самый громкий и душераздирающий вопль, на который способна, одновременно царапая ногтями до крови руки моего врага.

Лия ругается и с силой бьет меня головой об стену. Это оглушает мой и без того плохо функционирующий мозг, но не заставляет меня замолчать. Ничто не заставит меня заткнуться, и я кричу, кричу и кричу, тщась освободить свои волосы из мертвой хватки Лии.

Она оборачивается и бьет меня ногой в лицо. Не так сильно, чтобы сломать мне челюсть, но достаточно сильно для того, чтобы я шатнулась назад и замолчала, чувствуя, что погружаюсь в черноту.

– Ну нет, сука, я не дам тебе отключиться, – шипит Лия и резко хлещет меня по щеке. – Ты должна быть в полном сознании.

Это наилучший стимул для того, чтобы вырубиться опять, думаю я, но, к сожалению, у меня ничего не выходит, потому что боль в корнях моих волос так остра, что не дает мне потерять сознание. Остается надеяться, что если я это переживу – и даже если нет, – то не стану совсем уж лысой.