Жажда. Книга сестер

– Нет. Мне нравится играть с детьми из группы.

Мадам Вернье задумалась. То, что Тристана называла “играть с детьми”, означало скорее смотреть, как другие дети вместе играют. Ну, в конце концов, ребенок вправе получать от этого удовольствие. Однако она решила бросить пробный шар:

– Не хочешь порисовать вместе с Мари-Лор и Тьерри?

– Зачем?

Понимая, с кем она имеет дело, мадам Вернье дала классический ответ мудрецов:

– Ну так, попробовать.

Девочка сделала глубокий вдох и подошла к рисующим, которые приняли ее, не выразив недовольства. В этом возрасте не быть отвергнутой сообществом уже серьезная победа. У Тристаны началась социальная жизнь. Она обнаружила, что к ней хорошо относятся, и была столь же обрадована, сколь и удивлена. Хотя ничего удивительного: она была милой, сообразительной, внимательной и необидчивой. Когда на нее нападали, она смеялась.

Вскоре она стала сама проявлять инициативу. Вместо того чтобы присоединяться к самым доступным группам, она сосредоточилась на тех, кто держался в стороне. Выработала тактику сближения: сесть на пол неподалеку от выбранного персонажа и заняться каким‑нибудь делом. В какой‑то момент она прерывалась и просила помочь:

– Дмитри, облака какого цвета бывают?

Или:

– Сандра, у меня не получается крыша из лего.

Она довольно быстро полюбила играть с непростыми детьми. Не формулируя этого внятно, Тристана очень долго считала себя проблемной девочкой. И вдруг, благодаря своей неожиданной популярности, обнаружила, что ничего подобного. Если сама она так легко избавилась от скованности, значит, вряд ли других сложных индивидов будет трудно склонить к общению.

С той поры, за исключением своей семьи, она больше нигде и никогда не чувствовала себя отверженной.

Знакомые Норы и Флорана не унимались:

– Глядя на эту парочку, можно подумать, будто они только вчера поженились.

– Рождение ребенка ничего не изменило.

– Вытащили счастливый билет: ребенок шелковый, никаких заморочек. И дома и в саду тише воды ниже травы.

– Ей уже четыре, могли бы заделать ей братика или сестричку.

– Вот именно. Но дважды в лотерею не выигрывают.

Им стали рассказывать, как тяжело приходится единственным детям. Доказано, что отсутствие братьев и сестер способствует развитию депрессии. К тому же лучше не откладывать: фертильность Норы скоро начнет снижаться.

Эти разговоры встревожили родителей. Нора не горела желанием опять ходить беременной и сидеть потом в декрете. Да и хочет ли Тристана братика или сестричку?

Нора решила поинтересоваться у дочери.

Девочка распахнула огромные глаза и сказала:

– О да!

Ей очень нравилось быть крестной Козетты, а мысль стать кое‑кем поважнее – сестрой – тем более привела ее в неописуемый восторг.

Тут вмешался Флоран:

– Если мы заведем еще одного ребенка, ты будешь нам помогать? Будешь давать ему ночью бутылочку?

– Да!

– Будешь менять подгузники?

– Да!

Чувствуя, что мама с папой все‑таки сомневаются в ее готовности, Тристана заявила:

– Я хочу, чтобы он спал в моей комнате.

На сей раз она их убедила, и родители принялись за дело.

Рождество, как и каждый год, праздновали у бабушки. Перед десертом Флоран встал, попросил тишины, поднял бокал и обратился к дочери:

– Тристана, в этом году Дед Мороз запоздает. Ты получишь свой подарок в конце лета: это будет маленький братик или сестричка.

Девочка завизжала от счастья. Бабушка захлопала в ладоши.

– С ума сошли! – возмутилась тетя Бобетт. – Заводить еще одного ребенка, имея такое чудо, как Тристана, большой риск.

– Чья бы корова мычала, – отозвалась Нора.

– Ничего общего! Мои паршивцы ни в какое сравнение не идут с вашей дочерью.

Дети слушали этот разговор, ничего не понимая.

Бабушка сменила тему:

– Хватит, давайте лучше выпьем за такую прекрасную новость!

В машине на обратном пути Тристана задумалась:

– Почему тетя Бобетт не рада новому малышу?

– Боится, что ты будешь меньше заниматься своей крестницей.

Ах, так вот в чем дело!

– Вы можете отправить меня жить к ней до рождения ребенка. Я займусь Козеттой.

Родители переглянулись. Тристана почувствовала, что идея показалась им заманчивой.

– Миленькая, ты уверена? У тети Боббетт все не так‑то просто.

– Она живет рядом с моим садом. Если что, я позвоню воспитательнице.

Этот довод при всей своей странности, похоже, подействовал. Приехав домой, они позвонили Бобетт. Та издала крик ликования, узнав, что у нее поживет племянница. Тристана догадалась, что тетя сказала нечто вроде: “Вы ведь не будете слишком скучать по ней?” – потому что папа ответил:

– Знаешь, Нора очень утомлена беременностью. Ей будет полегче, если не придется ухаживать за малышкой.

Вышеупомянутая малышка поймала себя на мысли, что мама и так не особенно за ней ухаживает и ее отсутствие не принесет ей отдыха. “Им без меня лучше”, – с грустью заключила она. Но у нее хватило мудрости сказать себе, что зато тетя Бобетт будет рада ее обществу.

Когда родители везли ее к тетке, они смотрели на нее так, словно провожали на войну. У Норы, видимо, совесть была не совсем чиста, потому что она сказала:

– Если будет очень тяжело, позвони. Мы тебя заберем.