Жажда. Роман о мести, деньгах и любви

Опровергать миф, например, о подвигах Геракла – невозможно. Почему? Потому что решительно никто не поверит, да к тому же и опровергать тут нечего и незачем. Ну, жил здоровенный мужичина, победил гидру, льва, вычистил навоз в конюшнях – молодец. Сила есть – ума не надо. И жил Геракл (если жил) в незапамятные времена, и как будто даже в Греции, а это далеко и нас, птенцов двуглавого орла, волновать не должно. Другое дело – миф о ком-нибудь знакомом, чья фамилия примелькалась, почти современнике, ушедшем из жизни не так давно даже относительно частоты смены поколений. Правда в том, что Громыко не был завербован, – никто и никогда не сможет предъявить бывшему зубру советской дипломатии этого тяжкого посмертного обвинения. Правда также в том, что Громыко был лоялен к Америке, более того – хоть это и может показаться очернением его памяти, – Громыко любил Америку. Система его ценностей с течением времени изменилась: когда ты большую часть жизни проводишь вне пределов родины, вдалеке от ее рубежей, принадлежа к международному политическому истеблишменту, то сложно не проникнуться некоторыми на твой взгляд справедливыми ценностями окружающей действительности. Внуки и правнуки Громыко – граждане Соединенных Штатов. Как говорится – к чему еще слова нужны. Именно лояльность и любовь к Западу, разочарование советским строем, его неприятие сблизили Громыко с Горбачевым, определили назначение Горбачева на пост генсека и, как следствие, гибель Советского Союза. Что же касается Горбачева, то факт его вербовки не может и не должен вызывать ни малейших сомнений – возможность эта была подтверждена еще в семьдесят восьмом году сотрудником посольства Соединенных Штатов в Москве, получившим задание провести беседу с молодым секретарем ЦК (Горбачеву тогда едва исполнилось тридцать семь). Во время разговора с глазу на глаз, случившегося на приеме в резиденции американского посла, куда Горбачев был приглашен в качестве крупного специалиста по советскому сельскому хозяйству, будущий могильщик СССР высказал свои мысли касательно будущего советской системы, и сделал это в весьма экспрессивной, более того, диссидентской манере. Именно эта беседа позволила его собеседнику, разведчику Федерального резерва, работавшему под дипломатическим прикрытием, сделать доклад о перспективах «сотрудничества» с крупным партийным функционером, молодость и связи которого в высшем руководстве СССР обещали карьере Горбачева высочайшие перспективы. Вербовку Горбачева Михаила Сергеевича, будущего генерального секретаря ЦК КПСС, отца перестройки и демократии, великого Горби, могильщика берлинской стены и собственной страны, рекламного лица «Пицца Хат», человека, не постеснявшегося получить из рук Буша-младшего американскую медаль, и лауреата Нобелевской премии Мира провел лично мистер Мемзер, и если эта вербовка не считается таковой, если о разведке ФРС нигде не сказано, а Мемзер лишь выдуманный персонаж, не имеющий реального прототипа, то пусть небо свалится на землю, а реки потекут вспять. Дать оценку самому вероломному предательству – задача честных историков. Оценивать они будут последствия, а пока до последствий далеко, пока идет реакция, вызванная предательством, и когда она прекратится, то очень может статься, что Россия в размерах сильно уменьшится.

* * *

Это только у фантаста Беляева голова жила отдельно от тела. На то и существует фантастика, чтобы предсказывать то, что когда-нибудь непременно станет реальностью, будет придумано, построено, будет летать, плавать, перемещаться во времени. Любая мысль, пришедшая в человеческую голову, мысль о самом на первый взгляд несбыточном рано или поздно становится идеей, и вот оно! – придумано, родилось, остается лишь воплотить это в чертежах, металле, пластике... Кто и когда придумал идею глобальной экономики – точно установить теперь невозможно. Единственное, что с высокой вероятностью можно предположить, – идея для своего времени была опасной, за нее можно было угодить в тюрьму, а то и поплатиться жизнью. Идею придумала голова, а голове требуется тело, желательно сильное, и вот голова двинулась на его поиски, осела в Америке, прикрепилась, и стали с тех пор Американские Штаты для головы тем самым телом.

Менялы, ростовщики, банкиры... Вот у кого вместо сердца золотая монета в пятьдесят долларов, выставленная нынче в Вашингтонском музее. Алчность – самый любимый, обожаемый, боготворимый из грехов. Да и грех ли это? Полно! Ведь он на первый взгляд так безобиден. Всего лишь желание человека жить по-человечески, исповедуя эгоизм, стремясь к элитарности своего круга. Алчность не дает сердцу остановиться, мысли – зайти в тупик; алчность создает движение, которому наплевать на преграды. Для алчности нет преград.