Жажда. Тёмная вода

Отколов очередную гранитную плиту облицовки, он принялся колотить киркой по оголившейся кладке. Удары мастерски ложились в цель — в место стыка кирпичей. Кирка взмывала в воздух, врезалась в окаменевший клей, снова взмах и снова удар. Витька колотил и колотил, его взор сузился до этой ненавистной кладки, будь она проклята. Глаза видели только как острое лезвие вспарывает каменное тело стены, вырывает из него куски плоти и твердая кровь летит по сторонам. И все происходит так медленно, и звуки стали протяжными… буууаааа… дзыыыннь…

Кто — то схватил его за руку, и Витька по инерции, защищаясь, замахнулся киркой на нападавшего. Петр чудом увернулся, кирка пролетела в паре сантиметров от его головы и разбила на две половинки гранитную плиту. Витька почувствовал, как земля под ногами зашаталась, словно платформа, водруженная на кончик иголки. Ощущение будто пьяный, при этом откуда — то появилось столько энергии, что он готов разобрать по кирпичику весь проклятый мавзолей.

Петр усадил его в тень, дал пощечину. В глазах прояснилось.

— Перегрелся. Отдохнет минутку.

Надзиратель покосился недовольно на Витьку, но ругаться на стал. Жара действительно была изнуряющей.

— Что за херня со мной произошла? — спросил Витька.

— Кажется, стоит рассказать тебе о побочных эффектах.

— О чем?

— Ёрш заставляет организм прекратить потерю жидкости, при этом выделяются гормоны удовольствия. Ты ощущаешь прилив сил, но это чувство обманчивое. Твой организм продолжает тратить энергию, просто ты этого не ощущаешь.

— Я готов горы сворачивать.

Петр всучил ему кирку.

— Начни с этой стены, но лучше экономь силы. А то потом не сможешь даже на ноги встать.

Витька кивнул и принялся за работу.

— Это еще не все, что тебе надо знать про ёрш, — сказал Петр с настороженностью. — Он убережет тебя от обезвоживания, но взамен может нарушиться температурный баланс, так что не удивляйся, если будет бросать то в холод, то в жар, а еще тошнить, появятся судороги, а самое опасное — маниакальные желания сотворить какую — нибудь глупость. Надеюсь, до этого не дойдет.

— Но вы же присмотрите за мной?

— Не переживай. Это случается редко, я просто предупреждаю. Думай, только о том, что вечером вернешься домой.

После этих слов у Витьки защемило в груди. Дом. Он еще никогда не желал так сильно увидеть серые стены Мида, и главное — людей. Обнять всех без разбору. Родных, самых близких ему: Батю, Котла, тетю Олю, Опера и Фару, и даже дядю Диму. И попросить прощения за все глупости, что совершил. За то, что не ценил добро, которое для него делали…

Со стороны Васильевского спуска донесся звук моторов. Снайперы на стене направили винтовки в сторону приближающихся автомобилей. Колонна Гортранса въехала в ворота Спасской башни.

— Работаем! Чего вылупились! — рявкнул Прораб. — А то сейчас всем по литру штрафа выпишу. Никто не получит воды, пока лестницу не разберем. И так отстаем от графика!

У входа грохотнуло. В воздух взметнулась пыльная дымка. Оказалось, упала гранитная плита с надписью: «Ленин». Следом обвалился почти весь козырек, едва не похоронив всех, кто стоял внизу, включая самого Прораба. Тот сумел вовремя отскочить. Когда все успокоилось, он разразился на работяг тирадой проклятий. Те принялись в ответ сбрасывать вину друг на друга.

Всех, включая Витьку и Петра, позвали разгребать мусор у входа. Из — за витающей в воздухе пыли было трудно дышать и не видно ни черта вокруг. Люди толкались на небольшом пятачке, ругались, матерились. Сквозь шум и суматоху, Витька снова услышал звук мотора. И сразу узнал его.

Джип Вранглер Рубикон.

«Зверь — машина, где хочешь проедет». Колян Механик отыскал ее в одном из подземных гаражей элитного дома и восстановил: заменил масла и резинки, перекрасил. Полученным вариантом страшно гордился, пылинки сдувал. Есть только одна причина по которой эта машина могла оказаться здесь.

Витька выскочил из пыльной дымки на брусчатку и побежал.

— Батя! Батя!

Глазастый передок джипа выпрыгнул из Васильевского спуска, словно лягушка из болота, и повернул к открытым Спасским воротам.

Витька орал и махал руками.

— Это я! Стой!

Грохот выстрела. Пуля попала в брусчатку в полуметре от него, вытесав искры.

Нечто больно укололо ногу. Витька рухнул и покатился по черным камням, сбивая локти и колени.

— Не стреляйте! — проорал Прораб снайперам на бегу. — Он мой!

Витька лежал на брусчатке, беспомощно тянул руку в сторону исчезнувшего в воротах автомобиля.

— Батя…

Прораб с надзирателем остановились в двух метрах от него и подходили медленно, боясь угодить под пули снайперов.

— Я заберу его. Можно? Он больше не убежит!

Когда ворота закрылись, и угроза проникновения в Кремль исчезла, снайперы дали зеленый свет. Витьку приволокли внутрь мавзолея, привязали к торчащей из пола арматуре и стали избивать. Прораб, визжа от ненависти, причитал, что Витька чуть не сорвал его планы стать в будущем гражданином Кремля. Били жестоко. Казалось, прораб попросил снайперов не убивать его только с одной целью — чтобы убить самому.